Крылья голубки

Он быстро взглянул на подругу, словно она оказалась новой книгой – редкой, еще не раскрытой и не прочитанной, и его чувства (совершенно оправданно) обострились до взволнованного трепета, который предшествует знакомству с первой страницей.

– Ты ведь знаешь, как меня порой удивляет твой способ видеть вещи!

– То, что ты называешь обманом, может представляться миссис Стрингем чем-то иным. Почему она не может скрывать правду во имя того, что ей кажется важным?

– От миссис Лаудер? – Деншер изумленно посмотрел на Кейт. – Но зачем?

– Чтобы тебя порадовать.

– И как это может порадовать меня?

Кейт отвернулась, словно устала от напряжения, но, заговорив, снова взглянула на него.

– Ну или для того чтобы порадовать Милли, – и, прежде чем он успел задать вопрос, добавила: – Разве ты еще не понял, что Сьюзан Шепард что угодно для тебя сделает?

Он попытался сопоставить это высказывание со своими наблюдениями за поступками и реакциями американки, вспомнил их разговоры. Но все это была древняя история, а Кейт вела его куда-то дальше, в неизвестные пределы.

– Она всегда была добра ко мне. Но ее представления о правильном и неправильном могут существенно отличаться от твоих, – заметил он.

– Какие могут быть представления, если она просто пытается угодить тебе?

Деншер на долю секунды вспыхнул:

– О, клянусь честью, я не знаю, что там с ее представлениями, но понятия не имею, какая мне от этого польза.

– Это может принести пользу мне, – просто сказала Кейт. – Это дает тебе дополнительное время.

– Время для чего?

– Для всего! – нетерпеливо ответила она, а затем уточнила: – Для всего, что может случиться.

Деншер улыбнулся, хотя и чувствовал себя озадаченным:

– Ты говоришь загадками, любовь моя!

Они посмотрели друг на друга, и на какой-то неуловимый момент она дрогнула, ему показалось, что едва не заплакала.

– Я и не думала, что втягиваю тебя в такие проблемы, которых я никому бы не пожелала.

Теперь он почувствовал, что краснеет, и ответ был слишком резким.

– Разве не главная моя цель здесь – отвести прочь, разрешить все проблемы? – Всю неделю он только и думал, какие шаги предпринять, чтобы проблем не стало. – Между нами ничто не должно стоять. Мы должны видеть и чувствовать друг друга.

Слезы в ее глазах высохли, она собралась:

– Ты можешь говорить ей все что захочешь, это совершенно неважно.

– Миссис Стрингем? Но я вообще ей ничего не говорю.

– Можешь сказать ей о нас, о том, что ты все еще любишь меня.

Это позабавило его.

– Только не о том, что ты любишь меня.

Она подхватила его шутливую интонацию:

– Я совершенно уверена, что этого она повторять не станет.

– Понимаю. В разговоре с тетей Мод, надо полагать.

– Не совсем понимаешь. Ни тете Мод, никому другому она этого не скажет.

Он подумал, что Кейт думает о Милли гораздо больше, чем он.

– Наступило твое время, – добавила она.

Он наконец начинал понимать, о чем она говорит, хотя еще не вполне ясно.

– Время для чего-то определенного, что ты считаешь возможным. Более того, время для тебя, как и для меня.

– «Время для меня, как и для тебя», – эхом отозвалась она, вид у нее был сосредоточенный и болезненно-ясный, в то же время настороженный. – Не думай, однако, что я сделаю за тебя всю твою работу. Если ты считаешь, что надо называть вещи своими именами, так назови.

Он перебрал в уме то, что ему хотелось бы назвать своими именами, но потом остановился на одной мысли, поразившей его своей ужасной простотой:

– То есть я должен жениться на ней, поскольку она умирает?

Его удивило, что она не дрогнула и не отвела глаза. Некоторое время она молчала, а потом беззвучно, одними губами повторила вслед за ним:

– «Жениться на ней».

– И когда она умрет, получить в наследство ее деньги?

Теперь перед ним предстала вся картина, вопросов больше не было. Одна только холодная мысль: неважно как – по глупости, по робости, – но он только теперь понял, что она имела в виду.

– Тогда мы станем свободными, – еле слышно произнесла она.

– И от меня ждут, что я немедленно сделаю ей предложение?

В этом вопросе не было иронии, но, произнесенный вслух, он показался ему ироническим. Однако Кейт отвечала совершенно серьезно:

– О, в этом я не могу быть тебе советчиком. Поступай так, как сочтешь нужным и возможным. И можешь умыть руки – в отношении меня.

– Я не собираюсь умывать руки в отношении тебя.

– Тогда все в порядке.

– В порядке? Ты так считаешь?

Он чувствовал, что она имела в виду нечто иное.

– Твои руки свободны, перед тобой открытый путь – все идеально, – пояснила она.

– Твое описание идеального весьма трогательно! Что мне неясно, так это твое собственное отношение ко всему этому.

– Мне это не нравится, боже мой, я живой человек, как можно подумать, что мне это нравится?!

Позднее, у себя в номере, он постарался услышать в ее словах героическую ноту, самопожертвование. Но в первый момент он думал лишь о том, что туман рассеялся и стало ясно, как он должен действовать. Только легче от этого не стало.

– Не знаю, как ты можешь это выносить, – сказал он.

– Когда ты узнаешь меня лучше, сможешь понять и это. Тебе просто надо остаться.

– И действовать у тебя на глазах?