Крылья голубки

– О боже, нет – мы уедем.

– Уедете? – удивился он. – Когда? Куда?

– Через день или два, домой. Так хочет тетя Мод.

Его мысли снова пришли в смятение.

– А что же мисс Тил?

– То, что я тебе сказала. Она остается, и ты останешься с ней.

– Один? – он был поражен.

Она улыбнулась:

– Ты ведь не маленький. И, кроме того, миссис Стрингем хватит в избытке.

Ему казалось, что не могло уже случиться ничего более странного. Он хотел найти ключи к пониманию ситуации; теперь они были в его распоряжении. Ему нечего было узнавать, но инстинкт говорил, что все это ужасно несправедливо, ко всем несправедливо. Возможно, он сказал бы это вслух, если бы не побоялся ранить ее, не побоялся, что она сломается. Но теперь ему оставалось лишь следовать течению разговора.

– Отъезд – идея миссис Лаудер?

– Именно так. Но, конечно, ты сам видишь, что это дает нам. Я не только про наш отъезд, но и про общее отношение тети Мод к этой ситуации.

– Значит, вы оставляете ее здесь умирать?

– Тетя считает, что она не умрет. По крайней мере, если ты с ней останешься. Так думает тетя Мод, – уточнила Кейт.

– И если я останусь…

– Это не наша вина.

– Значит, миссис Лаудер по-прежнему подозревает нас?

– Нет, но это тоже неважно.

Кейт говорила так, словно у него нет выбора, ему ничего другого не остается, все решено.

– А если она откажется? – поинтересовался он.

Она растерянно и устало посмотрела на него:

– Ты можешь хотя бы попытаться.

– Конечно, могу. Надо сильно пытаться, чтобы сделать предложение умирающей девушке.

– Не веди себя так, будто она умирает.

Он вдруг подумал, что в этом замечании есть резон и справедливость. Сегодня вечером Милли выглядела совсем не умирающей, она праздновала триумф. И ее ближайшая подруга настаивала на том, что у девушки полно жизненных сил. Некоторое время Деншер и Кейт наблюдали за Милли и музыкантами. Именно теперь хозяйка дома, казалось, впервые за вечер заметила их из противоположного конца зала, ответив на их внимание широкой улыбкой, мерцанием жемчуга, сияющим блеском демонстративного богатства. Это заставило молодых англичан почувствовать близость перед лицом драмы и блеска. Кейт слегка побледнела. Музыка была радостная и энергичная, ее взрывы не располагали к беседам, заглушая голоса. И Деншер заговорил только после долгой паузы:

– Знаешь, я мог бы остаться, не пытаясь ничего предпринимать.

– Остаться – и есть попытаться.

– Ты имеешь в виду, что она это так поймет?

– Не знаю, что могло бы выглядеть более красноречиво.

Деншер помедлил:

– Ты допускаешь, что она сама может заговорить о браке?

– Мне трудно представить, что для нее невозможно.

– Для девушки с манерами принцессы?

– Как угодно. Так что будь готов.

– В таком случае мне пришлось бы принять предложение.

Кейт промолчала. Они постояли. Потом она произнесла:

– Значит, ты остаешься? Он не спешил с ответом.

– Без тебя?

– Без нас.

– А вы уезжаете самое позднее?..

– В четверг.

Это означало три дня.

– Ну что же, я останусь, если ты придешь ко мне.

И снова, как в прежний раз, он ощутил, как она внутренне напряглась, буквально застыла. И это значило для него больше любого ответа, это означало ее отклик, ее готовность – истинную реакцию, не прикрытую никакими уловками и масками. Она повернулась и взглянула ему в глаза:

– Леди Совершенство устала ждать, она идет сюда, к нам.

Деншер и сам заметил это, и дистанция сокращалась. – Если ты отказываешься понимать меня, я отказываюсь понимать тебя. Я ничего не буду делать.

– Ничего? – в ее голосе прозвучала едва ли не мольба.

– Я ничего не буду делать. Я уеду еще раньше тебя. Завтра.

Позднее он думал, что эта фраза была ужасной, вульгарной, но отражала его намерения и решимость. Она снова глянула на медленно приближающуюся даму, затем быстро на него.

– А что, если я понимаю?

– Я сделаю все.

Он играл на ее гордости и на ее волнении. Никогда прежде он не пытался управлять ею, их отношениями. И она не знала – это ранит ее или доставляет удовольствие.

– Хорошо, я понимаю.

– Слово чести?

– Слово чести.

– Ты придешь?

– Я приду.

Книга девятая

I