Крылья голубки

Как бы то ни было, я не нахожу на протяжении начального пространства книги никаких деформаций, напротив, там, несомненно, есть точный и удачный пример применения метода последовательности, которая зачастую ускользает от внимания, но никогда не исчезает полностью. Будет весьма занимательно, а может быть, и полезно проследить ее. Автор поставил перед собой задачу описать силу природы, проявляющуюся в связи между двумя молодыми людьми, создать полное впечатление тревожной, смятенной, но прочной и сильной страсти. В итоге складывается картина взаимодействия двух натур, охваченных чувством сокровенной близости и единства, поглощенных взаимным желанием, а потому страстно нетерпеливых в отношении препятствий и отсрочек, при этом обладающих умом и характером, весьма выдающимся и развивающимся по мере их взаимоотношений, расширяющих горизонты их ожиданий и поддерживающих того и другого в их «игре». Мёртон Деншер и Кейт Крой – совсем не обычная пара, что проясняется по мере того, как они проходят испытания судьбы, как ловят и теряют свой счастливый миг; их реакция на это совершенно лишена вульгарного искусства выставлять ее на показ; что они действительно должны сказать нам, бессознательно и с наилучшими намерениями, так это то, как сила обстоятельств и страсть в сочетании с высшей дипломатией выстраивают западню для невинности. Как я уже признавался, если бы мне не нравилась «зловещая» перспектива, я бы, наверное, никогда не придал столь высокого значения стремительным силам, охватывающим мою пылкую героиню (от ее пыла у меня мороз по коже), едва она приоткрывает перед ними дверь. Бесконечно интересно выстраивать отношения других персонажей вокруг этой главной точки, следить за их мучительным беспокойством, потребностью в самоутверждении, которую не сдержать, за инстинктивным облегчением, когда обнаруживаются возможности, заключенные для них в Милли Тил. Бесконечно интересно препарировать и организовывать порывы и склонности этой молодой женщины, выстраивать – во имя Драмы, которая вступает в свои права, – целостную и яркую структуру ее личности.

Впрочем, эти пояснения довольно слабо отражают детали рабочего процесса; например, то, как я подавал сведения о разговоре Деншера с миссис Лаудер перед его отъездом в Америку. В предварительной картине эта деталь обозначена парой мазков, не слишком различимых за плечом Кейт Крой; примечательно, что сразу после этого, при первом удобном случае, мы вновь уступаем соображениям удобства, сводящимся к оживлению действия, которое вдыхает в него молодая героиня. Иначе говоря, снова, еще того не сознавая, мы подменяем прямой взгляд Деншера на сцену в доме на Ланкастер-гейт восприятием Кейт, ее интерпретацией его опыта: а его собственный взгляд тает, расплывается и доходит до нас уже в такой преобразованной форме. Становится ли подобная моя уклончивость причиной путаницы? – путаницы, которая пышно процветает на почве, которой не хватает здравого смысла и решимости. Нет, безусловно, нет; я со всей решимостью открываю дверь, и внимательное чтение первых двух Книг это показывает, к нетривиальной связи моей молодой пары. (Признаюсь, что внимательное чтение – именно то, на что я в данном случае, как и во всех других случаях, рассчитываю, мне это кажется само собой разумеющимся; этой истины я придерживаюсь сам и раскрою тайну, которая будет здесь вполне уместна: я это делаю именно в интересах разнообразия методов управления и сочетания частей. Удовольствие от произведения искусства, погружение в иллюзию, которой невозможно противиться, составляют, на мой взгляд, высшую форму «наслаждения», и наслаждение это, по моим представлениям, не будет величайшим, если произведение не требует особого внимания. Оно воистину величайшее и сладчайшее, божественно великое, когда произведение подобно толстому льду на пруду, по которому скользят наши коньки, и этот лед способен выдержать сильнейшее давление, не трескаясь. Звук от образующейся трещины мы способны допустить, но едва ли назовем его наслаждением.) Если я пожертвовал привилегией смотреть на происходящее глазами самого Деншера, то для того были причины; и я осознанно указываю на уместность и насущную необходимость такого приема. Итак, в любом случае строительный «блок» первых двух Книг образует единое целое. Новый блок, один из самых крепких, но не самых гладких, открывается Книгой третьей – я, разумеется, имею в виду новый массив интересующего нас материала, управляющийся из нового центра. И здесь я снова принимаю разумные меры предосторожности

, чтобы центр получился крепким. Как мы сразу видим, он покоится по большей части в глубинах «казуса» Милли Тил, где – по соседству с которым – мы находим и вспомогательный отражатель, дающий яркий свет на картину за счет трепетного образа ее преданной подруги.