Крымская лихорадка

– Уважаемые сограждане! Говорят, власть меняет человека, ставшего президентом. Имеется в виду, что он отдаляется от народа, перестает сопереживать простым людям, не оправдывает их надежд на улучшение жизни. Это грех, очень тяжкий грех, сродни предательству. Заверяю вас, что я не забыл о своих предвыборных обещаниях. Еще раз повторяю: они для меня святы. Но их выполнение все время зависит от взаимоотношений Республики Крым с Россией и Украиной, от позиции по этому некоторых западных стран. Кое-кому выгодно, чтобы разногласия по поводу Крыма и Черноморского флота переросли в серьезный конфликт. Но мы со своей стороны сделаем все, чтобы эти надежды не оправдались. Русско-украинского фронта не будет, господа, даже не мечтайте!

Носков сделал паузу, отпил глоток воды и продолжал:

– Крым располагает сегодня полномасштабной автономией и немалыми экономическими возможностями. Но наши потенциальные партнеры воздерживаются от сотрудничества, чего-то выжидают, ссылаясь на нестабильность в нашей республике. Что можно сказать по этому поводу? На мой взгляд, самую страшную нестабильность может создать только сам народ, недовольный своим руководством.

Носков отложил текст в сторону, и продолжал своими словами:

– Дорогие сограждане! Я принял непростое, но, как мне кажется, правильное решение. Я назначил вице-премьером правительства Крыма известного российского экономиста Геннадия Андреевича Сарычева. Он крымчанин, родом из Ялты. Во время нашего знакомства он сказал мне, что у него душа болит за земляков. Ну, что ж, это как раз то, что нужно, чтобы улучшить нашу с вами жизнь. И последнее, что хочу сказать сегодня. Повышение цен на хлеб, хлебобулочные изделия и молоко я отменяю, хотя ответственности за это недоразумение с себя не снимаю.

Предчувствие не обмануло Лену Лаврову. Свекровь и дочь встретили ее прохладно. Что всего обидней, они ни о чем не спрашивали, будто им все было ясно. А Лена не могла признаться, в какую она и ее подруга попали западню. Впрочем, как позже выяснилось, Клавдия Ивановна и Женя и не расспрашивали, потому что догадывались. Боялись услышать правду.

Клавдия Ивановна плакала.

– Какой ужас! В какое время мы живем!

Теперь, когда Женя уехала от нее к Зуеву, старушка чувствовала себя особенно одиноко. С невесткой, как она считала, у нее уже не могло быть ничего общего.

Клавдия Ивановна не знала, что именно Женя в какой-то степени заставила Лену податься на заработки в Европу. Однажды она сказала ей в запале:

– Если ты такая бедная, зачем меня родила?

Девочка не хотела слышать никаких объяснений. Мол, в советское время ее родители, по профессии электронщики, занимали престижное положение в обществе и получали приличную зарплату. Женя жила настоящим временем, которое обернулось для их и без того несчастной семьи беспросветной нуждой.

Слава богу, Лена не знала, кто заманил в массажный салон ее дочь, обещая сделать из нее фотомодель. Этот же лощеный проходимец, Денис Гаврин, обманул и ее, отправив вместо Италии на Кипр, продав в сексуальное рабство.

Глава 49

Яшин и Гусев сидели в комнате пресс-службы и смотрели телевизор. Передавали интервью с Цукановым. Журналисты донимали будущего спикера вопросами, как он относится к назначению Сарычева. Цуканов уходил от прямых ответов: все-таки впереди второй тур выборов, а большинство избирателей, конечно, за то, чтобы правительством руководил человек из Москвы.

После интервью показали сюжет, посвященный Сарычеву. Вот он раскуривает трубку в своем кабинете. Вот о чем-то разговаривает с Ельциным. Всюду степенный, преисполненный достоинства, контролирующий каждое свое движение, знающий, как себя держать, чтобы произвести благоприятное впечатление.

– В Киеве могут потирать руки: Носков сам подложил под себя бомбу, – высказал свое мнение Гусев.

Яшин промолчал.

– Что молчите, Андрей Васильевич? – насмешливо спросил Гусев. – Вы знаете этого Сарычева?

– Встречались однажды.

– Ну и как он вам?

– Как советник, может быть, и хорош. По крайней мере, безопасен. Совет можно принять, а можно и отвергнуть. А как вице-премьер… С гонором парень. Будет вести себя, как московская штучка. На окраине империи таких не любят.

– Интересно, почему же?

– Потому, что окраина империи – это не провинция.

– Я так понял, что вы не советовали Носкову брать Сарычева? Или он вас не спрашивал?

– Все решения президент принимает сам, – нейтрально ответил Яшин.

– На кой черт ему тогда советники?

Неожиданно в дверь постучали, и в комнату ввалилась орава тележурналистов. Похоже, их появление не было для Гусева полной неожиданностью. Итальянка тут же отозвала пресс-секретаря в сторону, и они начали шептаться. При этом Гусев с досадой посмотрел на Яшина, будто тот ему чем-то мешал. Яшин отвел взгляд. Но периферическим зрением увидел, как Сильвия что-то сунула Гусеву в верхний карман пиджака.

Осветители поставили софиты, операторы настроили камеры, можно было начинать. Сильвия спросила Гусева:

– Когда прибудет господин Сарычев?