Крымская лихорадка

– Как нет? – перебил Тусуев. – А месторождения нефти и газа на шельфе Черного моря и на Керченском полуострове?

Сарычев отмахнулся.

– Бросьте, их разработка потребует таких капиталовложений, о которых в ближайшие десять лет можно даже не мечтать. – И продолжал свое выступление. – Немногие действующие предприятия работают в основном на привозном сырье, которое нужно закупать, а денег в казне нет. И дальше, господа-товарищи, лучше не будет. Будет еще хуже. И в этом положении, уважаемые, вы еще крутите носом. Да вы благодарить должны, что нашлись люди, которые взялись сделать почти невозможное. Никто из крымчан на нашем месте положения не поправит. Никто! Так что давайте так: или вы голосуете “за” предложенные мной кандидатуры, или я и мои министры прямо из этого зала едем в аэропорт. И объяснять, почему мы это сделали, вы своим избирателям будете сами.

Носков смотрел на Сарычева с одобрением, не скрывая торжества. И все в зале это видели. Депутаты понимали, что, выступив против Сарычева, они фактически выступят против президента. Два миллиона семьсот тысяч крымчан им этого не простят.

Тусуев посовещался с Брагиным и взял слово.

– Хорошо, – сказал он, – мы даем вам полгода.

– Вы даете нам год, – твердо ответил Сарычев.

Тусуев посоветовался взглядом с Брагиным и сказал полушутливо:

– Хорошо, мы даем вам год. Но если обманете, можете не доехать до аэропорта. Крымчане – народ горячий.

Слова попросил Мозуляк. Он, как и Тусуев, говорил с места.

– Если все так плохо и на все нужны деньги, то где уважаемые москвичи собираются их брать? Рассчитывают на приватизацию? Или может, на зарубежные инвестиции?

– Привлечение инвестиций, безусловно, главнейшая задача правительства, – отвечал Сарычев. – Но сразу скажу, дело это трудное. У Украины мало средств, у Запада мало интереса, остается Россия и страны СНГ. Хотя русский бизнес тоже не горит желанием идти в Крым.

Похоже, последнее высказывание вице-премьера не очень понравилось Носкову. Президент скептически поджал губы и начал что-то рисовать на листке бумаги.

– У вас другое мнение, Олег Степанович? – выкрикнул Мозуляк.

– Просто у меня есть информация, которой пока не владеет Геннадий Андреевич, – сказал Носков. – Интерес к нам сегодня проявляют многие страны. Единственное, что их смущает, это попытки известных сил на Украине обострить обстановку в Крыму. Большие деньги любят стабильность.

– Потрясающая у вас способность, Олег Степанович, – сказал Тусуев, – говорить правильные слова и делать все наоборот. Вы же сами обостряете обстановку.

Носков усмехнулся:

– Это вам господин Брагин на ухо шепнул?

– Ну, вот видите, – укоризненно произнес Тусуев. – Первое заседание парламента, и вы уже нагнетаете. Неужели нельзя решать вопросы мирно? Почему бы вам не пригласить нашу фракцию к себе? Может, мы что-нибудь подскажем, в чем-то поможем?

Носков выслушал с язвительной улыбкой.

– Встретиться, конечно, можно. Только что завтра об этом напишут газеты? Давайте лучше дослушаем Геннадия Андреевича. Кажется, он хотел что-то сказать о приватизации. По-моему, это как раз тот вопрос, который особенно волнует фракцию “Россия”.

Сарычев продолжал:

– Откровенно говоря, я даже боюсь касаться этого вопроса. В обществе сложилось мнение, что приватизация должна приносить в бюджет большие деньги. Увы, это не совсем так. Точнее, это совсем не так. Приватизация нерентабельных и обанкротившихся предприятий – это не прибыльная, а затратная процедура.

Зал затаил дыхание. Депутаты переглядывались, стараясь понять, к чему клонит вице-премьер. Ведь к чему-то же клонит.

– Ближе к делу, Геннадий Андреевич, – выкрикнул Мозуляк.

– О планируемой схеме приватизации я доложу вам примерно через месяц, – неожиданно заявил Сарычев.

Вице-премьер сошел с трибуны и сел за стол вместе с президентом и спикером. Депутаты обменивались впечатлениями.

– Хитрован, – пророкотал Мозуляк.

– Московская штучка, – прошипел Тусуев.

– Пусть хитрит, – сказал Брагин. – Но пусть знает, что после того, как обхитрит, и дня не проживет.

1994-й ГОД, СЕНТЯБРЬ

Глава 57

Зуев стоял у окна гостиницы “Ялта” и смотрел на рейд. Вид морских судов навевал легкую грусть. Так и не пришлось ему побороздить океаны, побывать в Бермудском треугольнике. А ведь была такая мечта. Черт бы побрал тот вечер восемь лет назад и характер Максима. Хотя, если разобраться, в нем, Женьке Зуеве, тоже хватало чертей.

Но как бы то ни было, он кое-чего добился в жизни, и сегодня его день. Зуев посмотрел вниз. К гостинице одна за другой подъезжали импортные лимузины. Швейцары открывали дверцы. Из машин выходили разодетые люди: мужчины и женщины. Он всех предупредил: “Чтобы все было как в лучших домах Лондона”. А кто посмеет его ослушаться?

Зуев оглядел себя: брюки, кажется, не длинноваты, как это обычно бывает у русских мужчин. А рукава пиджака, как полагается, слегка коротковаты, зато видны манжеты белоснежной сорочки. И 100-долларовый галстук в самый раз, не ниже и не выше ремешка на брюках.