Крымская лихорадка

– Ну что за молодежь пошла? – забрюзжал Воротников. – Считает, что все принадлежит ей. Вам даже на ум не приходит, что люди постарше тоже хотят пожить. Тихо, спокойно, никого не трогая и ни в чем не нуждаясь. А для вас, молодых волков, слово “жить” – как у одного поэта сказано, – словно шашки взмах. Ж-жи-ить и нет человека.

Полковник был большим мастером по части психологической обработки молодых людей. Долгое время работал в отделе по вербовке студентов в ряды стукачей и отбору наиболее подходящих из них в КГБ. Но тогда он сам ничем зазорным не занимался. А сейчас был не меньшим авантюристом и хищником, чем этот Денис. И потому ссылка на поэта и брюзжание в адрес молодежи прозвучало так фальшиво, что самому резануло слух. Но Денису было не до этих тонкостей. Впервые попавший в такую переделку, он лихорадочно прокручивал по извилинам, что бы такое сказать про акт. А что говорить? Ничего он не выбрасывал. И мало ли скомканных бумажек валяется на обочине?

Парни Воротникова вернулись быстро. Полковник прочел акт и сказал, что надо вернуться. Дениса показали вахтеру, секретарше. Все его опознали и обещали подтвердить свои показания на следствии.

Воротников позвонил Носкову и доложил обстановку. Президент озадаченно молчал. Он молчал долго. Полковнику даже показалось, что связь прервалась, и он спросил:

– Олег Степанович, вы меня слышите?

– Слышу, – отозвался, наконец, Носков, продолжая соображать, что можно предпринять в такой ситуации. Ему казалось, что он летит в пропасть.

Наконец, он принял решение.

– Везите этого проходимца сюда.

Поехали в Симферополь. Денис был уверен, что его отвезут в милицию, но микроавтобус припарковался возле служебного входа в Белый дом.

Поднялись в лифте на шестой этаж. Коридор был пуст. Всюду на расстоянии пятнадцати метров друг от друга стояли коротко стриженые парни из охраны.

Кира Стежкина был предупреждена. Она распустила всех посетителей, ожидавших встречи с президентом. Кроме нее в приемной остался только Федулов.

Воротников ввел Дениса в кабинет президента. Носков оторвал глаза от документов. Он сразу узнал зятька, но ничем не выдал своих чувств.

Воротников молча положил удостоверение Гаврина на стол. Но президент не удостоил его даже мимолетного взгляда.

Воротников усадил Дениса на диван. Федулов стоял в дверях. Он напряженно смотрел то на Дениса, то на Воротникова, пытаясь понять, не сдал ли его брагинский канцельери.

Носков прошелся по кабинету, что-то напряженно обдумывая, потом неожиданно остановился возле Федулова.

– Помнишь, Игорек, наш разговор про сатори? А ты не верил, говорил, что все это ерунда. Знаешь, что мне сейчас подсказывает мое сатори? Это ведь ты меня в подъезде арматуриной огрел.

Главный охранник изобразил благородное возмущение.

– Да вы что, Олег Степанович!

– Это не ответ, – отрезал Носков. – Знаешь, когда ты прокололся? Когда мы подъехали однажды к дому Аллы и ты сам замедлил ход. Откуда тебе было знать, где она живет? А значит, Игорек, и взрыв на избирательном участке – тоже твоя работа. Твоя и «папы». Как лихо ты тогда меня спас! Артист! Я тебя недооценил.

– Если вы мне не верите, я могу уйти хоть сейчас! – заявил Федулов.

– И это не ответ, – решительно констатировал Носков.

Для него, привыкшего мгновенно сопоставлять в памяти разрозненные эпизоды и подозрительные факты, все было ясно: Денис и Федулов тихонько работают у него под боком на Брагина.

Воротников неспешно поднялся, подошел в Федулову и жестом предложил сдать оружие. Начальник охраны начал яростно жевать резинку, показывая всем своим видом, что и не подумает разоружаться. На каком основании? Ствол у него законный, зарегистрирован в охранном предприятии.

– Не имеете права!

– Убирайся, – прошипел Носков. – И забери своих мордоворотов. – Он повернулся к Воротникову. – Полковник, замените всю охрану, немедленно.

– Слушаюсь, – полковник скрылся в дверях.

Федулов яростно помотал головой:

– Зря, Олег Степанович. Ой, зря. Если я что-то делал не так, то не ради себя. Хотел сохранить ваше доверие.

– Ты меня предал, Игорь.

В глазах Носкова читался окончательный приговор: своего решения он не изменит. В ответ Федулов окинул президента презрительным взглядом и неожиданно перешел на “ты”:

– Требуешь преданности, а сам кого только не предал.

– Ты с кем так разговариваешь, шкодливый мент? – взорвался Носков. – А ну, пошел отсюда!

В ответ вскипел и Федулов:

– Я, конечно, уйду, но скажу тебе напоследок: а ты помнишь, кто тебя с Кипра вывез? Или у тебя память отшибло? Твой полковник напел тебе, наверно, что он твой спаситель…

В этот момент Воротников появился в дверях. Он, конечно, слышал последние слова Федулова. Но его лицо оставалось невозмутимым.

– Пусть он сам тебе подтвердит: что было бы, если бы не я и мои люди. Где бы ты был сейчас вместе с Галей и внуком?

Носков перевел взгляд на Воротникова:

– Федулов действительно был на Кипре?

– Был, – подтвердил полковник, – но свою роль он явно преувеличивает.

Носков обессиленно опустился в свое кресло.