Крыши и дороги (СИ)

На самом деле не больней перелома после неудачного прыжка или судороги на испытаниях. Но обидно нестерпимо — ведь только что было так хорошо!

Дженсен за спиной дышал тяжело и не двигался. Потом всхлипнул:

— Черт...

И снова принялся трогать. Одной рукой гладить спину и бок, другой — массировать живот, кругами, по часовой стрелке. Джаред чуть не упал, но Дженсен уже обхватил приопавший член, сжал легонько, и Джаред вопреки здравому смыслу понял, что хочет податься назад. Прижаться к Дженсену поплотнее. И плевать на то, как больно это будет.

— Дженсен... Дженс.

— Сейчас, — Дженсен толкнулся совсем легонько. Снова всхлипнул. — Сейчас!

Джаред старался дышать глубоко и ровно, но Дженсен снова провел ладонью по спине, снова толкнулся, и дыхание сбилось. Еще толчок, и еще один, ноги подгибаются и скользят по кафелю, но ягодицы наконец прижимаются вплотную к теплому, а мысли не могут пробиться к сознанию, кроме одной-единственной: “Ближе!”

— Ближе, — и Дженсен толкается всерьез, и боль накладывается на удовольствие, а удовольствие — на коктейль из прикосновений. Джареду кажется, что с него сняли кожу. Все такое острое, будто Дженсен трогает его изнутри, самую сердцевину.

— Дже-енс... — перед глазами темно. Джаред и не хочет ничего видеть, он и жить не хочет, он хочет остаться здесь. А потом Дженсен не то вскрикивает, не то стонет, Джаред не слышит, скорее, чувствует оголенными нервами это протяжное: “А-а!” Внутри становится нестерпимо горячо, а потом так же нестерпимо пусто. Джареду не дают упасть, снова вертят его, безвольного, и на члене опять смыкается влажное, нежное и шершавое, и нестерпимая, пронзительная сладость накрывает с головой.

Как Джаред сел на мокрый кафель, он не помнил. Сколько так сидел — тоже. Задница болела — если там и добавился еще один синяк, едва ли это что-то изменило. Он упирался в стену плечом, неловко подвернув под себя ногу, и Дженсен был рядом — навалился на спину, обхватив руками за шею. Они оба молчали, не находя сил даже на мысли, не то что на движения.

Дженсен очнулся первым — кто бы сомневался? Ничего не сказал, просто потянул несоображающего Джареда за руку. Заставил подняться на ноги, поддержал. Виновато сморщился в ответ на громкий ох. Джаред прикусил губу — было неловко за охватившую его слабость. Он неуверенно посмотрел на Дженсена. Кот бы после того, что произошло, высмеивал Джареда всю оставшуюся жизнь. Дженсен молчал и смотрел виновато. А потом взял мочалку и продолжил то, на чем они остановились, когда накрыло, — мыть Джареду спину. Он скользил мочалкой по коже так, будто чувствовал, где нужно тереть сильней, где ослабить нажим, чтобы кожа загорелась, а мышцы растаяли воском. Джаред прикрыл глаза, а бережные касания спускались все ниже и ниже. Дженсен осторожно стер все следы с ягодиц и бедер, а потом втолкнул Джареда под душ и сделал воду похолодней.

В ушах запульсировало. Джаред постоял под тугими струями, вздохнул глубоко и свободно, запрокинул лицо навстречу прохладной воде и подумал, что теплее ему не было ни разу за всю его жизнь.

Дженсен осторожно подвинул его в сторону — успел, оказывается, намылиться сам и теперь смывал пену, быстро проводя ладонями по коже и разбрызгивая воду с волос. Он быстро закончил, перекрыл воду, сходил за полотенцем и закутал Джареда в кусок ткани. Уткнулся носом в плечо, глубоко вздохнул. А потом боднул макушкой. Джаред усмехнулся и провел ладонью по мокрому ежику волос.

— Эй. Чтобы у тебя, языкастого, не нашлось что сказать?

— У меня есть, — тихо отозвался Дженсен. — Но ты будешь ржать до конца жизни.

— Я думал, ты будешь, — Джаред сглотнул. — Это же я, ну...

— Заткнись.

— Угу.

— Я думал, ты... — Дженсен кашлянул. — Думал... ты же видел Данниль... а я...

— Заткнись! — Летун улыбнулся.

— Ага. Да. Пошли в комнату?

— Пошли.

Матрас не понадобился — на диван они рухнули вдвоем. Дженсен завозился, недовольно сморщил нос, но Джаред физически не мог его отпустить. Наконец Дженсен сдался, глубоко вздохнул, сбросил на пол полотенце и стащил со спинки дивана плед. Укрыл обоих, еще поерзал, пристраивая голову у Джареда на плече. Зевнул.

— Спать надо.

— Угу, — отозвался Джаред. — Надо.

— Ты, что ли, вообще не спишь?

Джаред ответил не сразу, по крупицам перебирая собственную память:

— Почти. Час, не больше. Потом только ворочаюсь. Пустая трата времени и сил. Могу по трое суток вовсе не добираться до постели.

— Оно всегда так начинается, — Дженсен поежился. — Электронка, я имею в виду. Человек не хочет спать. Вместо этого идет искать, где бы подключиться.

— Я не знаю, Дженс, правда. — Джаред снова накрыл ладонью колючий ежик на макушке, усмехнулся ощущению. — Меня же исследуют постоянно. Физически ничего не поменялось.

— Или тебе и тут соврали. Или не знают, что искать.

— Или не знают, — Джаред снова вздохнул. — Я проводил сутки без подключения и ничего такого не чувствовал. Просто... скучно. Нужно провести вне костюма хотя бы месяц.

— Только кто тебе даст, — хмыкнул Дженсен. — То тесты для ученых, то презентация для журналистов... то я.