Крыши и дороги (СИ)

— То крыши, — тихо отозвался Джаред. — Думаю, не в костюме дело. Я же прыгал с высоток и без него, просто это опасней. Высшая Лига — это ведь тоже зависимость. Мне, правда, казалось, что я делаю серьезную работу. Но им всем... нам всем так кажется.

— Крыши, — Джаред кожей почувствовал, как Дженсен улыбнулся. — На трассах лучше.

— На высоте воздух свежий. Ветер сдувает смог.

— На хорошей скорости смог просто не чувствуешь.

— Да, — Джаред тоже улыбнулся. — И драки.

— И драки, — Дженсен потерся носом о его плечо. — Молчун говорит: крыши и дороги — мой наркотик.

— Боюсь, он прав.

— Знаю.

— Мне тоже говорили, — пробормотал Джаред. — Про наркотик. Что с крыш не возвращаются. Что бессмертие Высшей Лиги — сказки, а меня убьют.

— Твои друзья по университету?

Джаред кивнул.

— Я хотел быть полезным, — сказал он. — Очень хотел.

— Я думал, мальчики и девочки из высшего света все полезные, — хмыкнул Дженсен.

— Нет, — просто ответил Джаред. — Чаще всего они только для обложек. Как вывеска, что ли. На самом деле самому нельзя решить даже к кому пойдешь на вечеринку. И с кем. Ты не представляешь, что твориться, Дженсен! — вырвалось у него вдруг. — Электронная наркомания? Хватает и обычной. Все виды и типы, любые галлюцинации, все, что захочешь, — только играй по правилам и молчи. И такая тоска... Вечеринки эти, приемы бесконечные, а самоубийств сколько! — Джаред задохнулся. — Я хотел быть полезным. Чтобы меня слушали, по-настоящему. Но все равно стал вывеской.

Дженсен снова потерся носом о плечо, и Джареду стало немного легче.

— По-крайней мере я не переставал учиться.

— Тебя не выгонят-то за прогулы, студент? — фыркнул Дженсен.

— Меня вообще не выгонят. Но я занимался, по утрам. Я же не сплю. Пропустил только сегодня.

Тишина. Даже интерком отключен. Собственное дыхание кажется Джареду слишком шумным.

— Я тоже хотел быть полезным, — сказал Дженсен. — Сделать хоть что-то... В трущобах на самом деле вообще никакой наркоты не надо, дурь у всех своя. Заняться-то нечем. А нас было много, выпуск Музыканта, мой выпуск, и мы старались держаться вместе. Не так тоскливо было. Вроде как... семья. Защищает. И от чужой дури, и от своей. — Дженсен судорожно вздохнул. — Почти все погибли на Третьей, а те, кто остались в живых, — срывались один за другим. Остались только Музыкант, Весельчак и я. Те, у кого узлов не было. И Дани. — Дженсен замолчал. Потом хмыкнул. — Молчун считает, я немного поехал крышей.

Молчание. Нечего на такое ответить.

— Джаред. Почему все-таки нельзя их закрыть? Фабрики?

— Потому что безработица. Представь, что все, кто сейчас там занят, оказались не у дел. Другой-то работы нет, зарплаты тоже не будет. Снова еда только из автоматов, медицина только социальная, пособие... — Джаред вздохнул. — Тем, кто не сможет без подключений, еще и реабилитация нужна. “Роботик” понесет убытки, нормальные заводы строить будет просто не на что. Даже если захотеть. Зону перепродадут, но на это потребуется не один десяток лет. И все это время двум третям населения будет очень плохо — и... нечем заняться. Совсем.

— Думаешь, кончится тем же бунтом?

— Не думаю — знаю. Так уже было не раз. В Двадцать Четвертой зоне — всего восемнадцать лет назад, когда “Бу-Бу-Кола” перемудрила с пищевыми добавками. Резня, захват оружия гражданскими, Высшая Лига... Мои родители погибли.

И не только его, но об этом говорить было бессмысленно. Дженсен молча сжал его запястье.

— Кроме того, — добавил Джаред. — Если не мы, то “Интерком”, не “Интерком” — так военные. Или “Бу-Бу-Кола”. Это тоже не раз было. Невозможно запретить изобретение, как слишком опасное, все равно кто-нибудь узнает, разберется и повторит. Можно только продумать его как следует, а не как получится.

Дженсен молчал.

— Прости? — неловко спросил Джаред.

— Я понял, — сказал Дженсен, — про изобретения. Еще там, у Доктора.

Он не отстранился, и Джаред облегченно вздохнул.

— Вы об этом с Алоной говорили, — сказал Дженсен.

— Да. И еще о нормальном обмене технологиями, и как будет проходить суд. Но прежде всего о том, что пора бы его все-таки начать, — Джаред хмыкнул. — Думаю, у нас может получиться что-то не совсем бестолковое. Если, конечно, мы оба выживем.

Дженсен вздохнул. Джаред прижался щекой к его макушке, и почувствовал, как он вздрогнул.

— Как думаешь, Джаред. Если бы я пошел на твою фабрику...

— Не думаю, — сказал Джаред. — Ты сильный. А если бы каждый сходил с ума, это бы точно замять не смогли.

Дженсен прошептал почти неслышно.

— Я не знаю, что может быть хуже, чем нечто, что пожирает тебя изнутри.

Джаред знал, о чем он думает. О ком. Что хотел бы сказать, но не решается и, возможно, не решится никогда.

— Дженс, я всего лишь третьекурсник. И то авансом. И не генетик совсем, даже не биолог. О таком не слышал никогда. Только на литературе как-то “Остров Доктора Моро” задавали.

— Это что?

— Классика. Фантастика начала двадцатого века. Я тебе залью на коммуникатор, если хочешь. Не уверен, правда, что поможет. Это же не научная информация.

— Угу. Залей.

— Хорошо, — Джаред помолчал. — Дженс, если я узнаю что-нибудь, хоть что-то...

— Угу.