Крыши и дороги (СИ)

Выяснилось, что если прикусить легонько Джареда между плечом и шеей, он всхлипнет, а если ущипнуть за бедро, то подастся навстречу руке. Что он сглатывает, пока ставишь ему на шее засосы, так, что губами чувствуешь, как ходит кадык, а если смять соски, то он в ответ обнимет до хруста в ребрах. И еще — Дженсену нравится, когда его так обнимают. Джаред не пытался увернуться, не принимал никаких поз, почти не мешал, только время от времени притягивал к себе и тискал, как игрушку, теребил, прихватывал губами кожу. Он действительно был очень сильный, Джей-Ти, Летун, закадычный враг, и этот красивый, сильный парень сейчас себя не помнил, плавясь от каждого прикосновения. Его, Дженсена, прикосновения.

— Твою же мать! — Дженсен отстранился слегка — отдышаться, но Джаред мгновенно притянул его к себе снова и принялся вылизывать переносицу. Никто так на Дженсена не реагировал. Никогда. И отчаянно хотелось быть по-настоящему опытным. Сделать что-нибудь классное, специально для Джареда.

Идея в голову приходила только одна.

Вообще-то, Кот нещадно бил по зубам за один намек на что-то подобное. Но Джаред снова прижмурился, сжимая его ягодицы:

— Ну-у!

И Дженсен решился.

Не пытаясь отстраниться, он соскользнул вниз. Больно стукнулся коленями о кафель, обнял Джареда за бедра. Улыбнулся, услышав недовольное хныканье:

— Сейчас, сейчас. Тише.

Джаред посмотрел на него абсолютно невменяемым взглядом и послушно присел, раздвигая колени, а Дженсен открыл рот и сразу поймал налитую головку губами.

Джаред даже не заскулил — заорал, но почти сразу подавился воздухом и дернулся, едва не уронив Дженсена на пол. Потом едва не упал сам — Дженсен чувствовал, как у него слабели колени, видел поджавшиеся пальцы на ногах. Было жутко неудобно и стремно, но Дженсену стоило только на миг поднять голову, чтобы стало плевать, насколько больно ногам и неуютно горлу. Джаред всхлипывал, разводил ноги шире, и так легко было просунуть ладонь между ними и сразу нащупать тугое кольцо мышц. Такое горячее — Дженсен протолкнул внутрь мизинец, и понял, что не может больше, совсем. Он поднял глаза. Джаред смотрел на него:

— Джен...сен...

А потом кивнул.

Наверное, если бы он подумал, то прекратил бы это с самого начала. Проблема в том, что Джаред не мог даже сказать, какой момент этим самым началом считать. Когда Дженсен закручивал вентиль в мокром трико? Когда начал его снимать? Когда предложил принять душ, а Джаред согласился? В любом случае, после первого же прикосновения стало поздно, потому что Джаред не мог, просто не мог думать ни о чем.

Как же это хорошо, оказывается, когда у тебя в ладонях что-то настоящее, податливое и жесткое, и подвижное, отчаянно живое и теплое, такое теплое, до помутнения в глазах. Как здорово, когда можно стиснуть, не беспокоясь о собственной силе, прижать и самому прижаться губами, и не бояться наткнуться на холодный взгляд, полный презрения или расчета. Как это чудесно, когда тебя трогают, просто трогают, всего. Гладят по-разному — жесткими подушечками пальцев, мягкими прохладными губами, языком, нежным и шершавым, щекотным ежиком волос, просто кожей, а еще членом, гладким и таким горячим, что Джаред вздрагивал от каждого прикосновения. Дженсен, кажется, что-то говорил, но Джаред не слышал ничего и почти ничего не видел. Перед глазами как в калейдоскопе мелькали руки со сбитыми костяшками, нахальные зеленые глаза, кожа в россыпи веснушек — они даже на плечах у него, у Дженсена, эти веснушки, они сладкие на вкус, сама кожа соленая, а веснушки сладкие. А еще губы, и нахальная усмешка, и бусинки сосков, маленькие, аккуратные пятнышки — Джаред все пытался дотянуться до них, но не получалось, потому что еще сильнее хотелось обнимать и впиваться пальцами в ягодицы, такие упругие, Джаред просто не мог отлепить ладони. Разве что ради спины или плеч. И член — Джаред изнемогал от невозможности потрогать все и сразу. Но потом Дженсен вытек из его рук, встал на колени, поглядывая снизу вверх и ухмыляясь, и Джаред понял, что сейчас не просто кончит — взорвется. Потому что это же Кот. Нахальный террорист-недоучка, самозваный Зорро, мерзавец и насмешник, с невыносимой этой, наглой улыбкой и губами, которые еще недавно так хотелось разбить и которые сейчас... что?

Дженсен ему подмигнул и подался вперед, а дальше у Джареда даже ассоциаций вразумительных не осталось, ему ведь никто, никогда...

Он ведь до этого и целовался-то только в школе.

Так что когда пальцы Дженсена проникли между ягодиц, ввинтились внутрь, разрабатывая и раскрывая, Джаред уже не мог ни от чего отказаться. Инстинкт самосохранения не подал ни единого сигнала, Джареду было абсолютно все равно, как продолжится дело, — лишь бы продолжалось. Дженсен был ниже него, уже в плечах, но вертел, как куклу, туда и сюда, пытаясь пристроить поудобнее, наконец просто развернул лицом к стенке и снова раздвинул ягодицы пальцами, скользкими от мыла.

— Джей, ты, ну, не могу я, Джей...

Джаред послушно прогнулся, а дальше все стало хреново.

— Ой...