Ксенотанское зерно

— Что он делает? Он приобщает дворян к сонму своих слуг. Ты даже не представляешь, сколько человек с затянутыми плесенью мозгами уже ходят по столице, кричат в пивных, распевают песенки обо мне. И сколько из них придет к моему дворцу, чтобы потребовать моего ухода. Я же, — король устало улыбнулся, — злобный колдун… Это, видимо, я затянул грибницей мозги всех тех, кто десять лет назад согласился с моим восхождением на трон. Это я стою за спиной каждого чиновника, заставляя его брать взятки, это я заливаю вино в глотки спивающихся аристократов, плачущих о временах Старой династии, это я угрозами выгоняю студентов на улицы орать похабные песенки. Булыжники из мостовой по ночам, наверное, тоже я выковыриваю. Мне ведь нечем заняться ночью! Ах да, я же по ночам ставлю в неприличные позы своих придворных дам, как я мог забыть. Всех так интересует, с какой из них я сплю… Никого не интересует, сплю ли я вообще! — Король залпом допил вино и с силой швырнул бокал о стену: — Черно-золотистой красноты! Все! Выгоним всех желающих почесать зад о мой трон, и тогда я покажу всем, что такое тирания!

— Ваше величество, — осторожно заметил гвардеец, стряхнув с плеча осколки стекла и побелку. — Сначала нам нужно победить. Никто не слышал о тиранах с отрубленной головой.

— Все просто, мой друг, все просто… Моя дочь в безопасности, поэтому пригрозить мне не смогут. Значит, у противника остается только одна возможность — собрать толпу у моего дворца, с тем чтобы, подчинившись их требованиям, я отказался от короны. — Король Вальтер крутанул на пальце вышеупомянутый предмет и сбросил корону на столик. — Все думают, что быть королем — и интересно. Конечно, всем видно только то, как я в короне сижу на этой расписной табуретке, пышно именованной, но жесткой и неудобной. Никто не видит весь тот адский труд, который и означает быть королем. Нет, бывают, конечно, правители, которые искренне считают, что всю работу должен делать кто-то другой, а им остается только развлекаться. Только они не выдерживают и пары лет…

— Ваше величество, не отвлекайтесь. — Август с беспокойством подумал, что не помнит, сколько король уже выпил. — Что делать потом? Пушки?

— Какие пушки? — Король улыбнулся, спокойно и трезво. — Во дворце не должно остаться ни одного человека. Толпа придет — вернее, ее приведут слуги Грибного, — постоит, покричит…

— Думаете, после этого она разойдется?

— Я думаю, что тот, кто соберет толпу со своими сподвижниками, — я имею в виду Грибного Короля и цу Юстуса с цу Гольденбергом, — в толпу не пойдут, опасаясь как раз тех самых пушек. Зачем рисковать самим, если есть верные слуги вроде глупца цу Бальтазара? С помощью белых прядей грибницы Король может в любой момент отдать своим слугам приказ, сообщить что-то важное, получить ответ… Но видеть весь спектакль они захотят своими собственными глазами, значит, будут находиться где-то поблизости, в такой же удобной комнате. Вот туда-то мы и отправимся, чтобы накрыть всю верхушку одним ударом. Теперь-то мы точно знаем, кто против нас. Прикончим Грибного — его слуги потеряют связь, растеряются, не смогут держать толпу. Спаянная масса превратится в растерявшееся стадо.

— Всегда найдутся заводилы, которые призовут захватить и разграбить дворец. А потом — пойдут по городу…

— Дворец пусть грабят, приказа стрелять я не отдам. Лучше потерять дворец, чем репутацию. А вот чтобы не рванулись в город, после уничтожения верхушки окружим дворцовую ограду пушками и солдатами. Объявим, что если кто-то захочет ринуться в город, будет иметь дело с солдатами. Запертые на Дворцовой площади, под дулами пушек, горячие головы быстро остынут.

— Так может, вызвать войска сразу?

— Сразу? Половина армии — под влиянием цу Гольденсаата, верного сторонника мятежников, другая слушает цу Блауфальке, который и сам не знает, что сделает. Знаю одно: против меня, пока я у власти, он не пойдет. Узнав, что заговорщики убиты, войска окончательно подчинятся мне. До этого — не уверен.

— Давно нужно было чистить армию, давно…

— А я всегда говорил: только безжалостная тирания приведет Нассберг к порядку! Добром здесь ничего не сделаешь!

Король потянулся ко второму бокалу, но гвардеец перехватил его:

— Ваше величество, а все-таки, зачем Грибному Королю власть?

— Поймаем — у него и спросишь. Я что, по-твоему, ясновидящий? Я даже не знаю, кого они хотят посадить на трон. После смерти Роттенблюма и Апфельмауса других наследников-то не осталось…

На стене шевелил усами крупный черный таракан.

— Грибной Король? — переспросил Подмастерье. — Поверь, Якоб, он далеко не самый страшный. Есть людишки и похуже…

— Ведьмы? Уважаемый, а откуда Грибной Король взял столько ведьм?

— А это и не он. Призывать людей из другого мира он не умеет.

— Из… Другого Мира?! — Якоб похолодел. — Это что же получается, все эти ведьмы — демоны?

Подмастерье отпил пива по своему обыкновению из пустой кружки:

— Я же не сказал, что они из потустороннего мира. Я сказал из другого.

Якоб знал два мира: наш, населенный людьми, и Другой Мир — мир демонов и чертей, владения Сатаны.

— Это как?