Кто ищет, тот всегда найдёт. Роман

          Сашка удовлетворённо хрюкнул и сел, радуясь такому простому разрешению мучавшего вопроса. Но, как всегда, мой триумф испортила Алевтина. Улыбается подло и вякает вслух, хотя могла бы и потом сказать мне на ушко, чтобы не подрывать авторитет руководителя:

          - Такой страны, - говорит, - нет.

          Вот ведьма! Хотел я вступить с ней в неопровержимую полемику о стремительно развивающейся государственности в Африке, но помешал цезарь.

          - А если, - спрашивает Сулла у Сарнячки, надувшейся как медуза Горгона, - случится атомная война, то нам куда? Куда драпать? – Лекторша аж позеленела, и клыки угрожающе вылезли до предела, никак не врубится – всерьёз он или подсмеивается. В обоих случаях ответить нечем. Опять приходится выручать мне:

          - На совещании руководящего состава района, - делюсь страшным секретом, - решено, что в случае внезапного атомного нападения всем драпать в подземные выработки рудников.

          - И что, - не унимается дотошный недотёпа, - долго там сидеть?

          - Да нет, - успокаиваю, - лет 150: к тому времени радиация ослабнет вдвое и станет полувредной.

          Стёпа ещё хотел что-то уточнить, но его перебила Алевтина, опять влезшая не в своё дело:

          - Василий Иванович, - говорит, - шутит. – Ничего себе шуточки: разговор идёт о жизни и смерти, а она на шуточки сворачивает. – Главное, - теперь она объясняет, - не надо паники. Не надо никуда драпать. Если случится атомное нападение, нам объявят и расскажут, что делать. В конце концов, не так страшен чёрт, как его малюют. Советскими учёными, - тоже делится страшным секретом, - доказано, что обычный газетный лист надёжно защитит от прямой радиации. – И я сразу представил, как вся страна, всё человечество ходит, обёрнутое газетами. Правда, как-то не верилось, что от «Правды» будет какой-то толк. Но, чем чёрт не шутит, надо будет запасаться печатной защитой, другой-то нет.

          Смотрю, моих раззудило: Фатов лезет с вопросом:

          - Мы, - говорит, - ещё до войны построили социализм. – Это он-то? Когда ему от силы было лет пять-семь. – Так? – Сарнячка с готовностью кивает – это она и без доклада помнит. – Потом, - продолжает свою мысль Валя, - была война, а с ней и страшнейшая разруха, так? – И опять лекторша согласна. – После этого теперь мы где? – Сарнячка непонимающе круглит глаза. – По-прежнему в социализме или уже до него?

          Вот завернул! Мне и самому стало любопытно узнать, где мы? Но тут, как всегда, на самом интересном прерывают. Зачавкали, затукали копыта, и в лагерь вступила конница Горюна. Обрадованные парни шмыганули по палаткам, и я так и не узнал, где живу – при социализме или уже до него.

          Пошёл, огорчённый, встречать Радомира Викентьевича.

          - Топографов перебазировал, - докладывает. – На завтра Кравчук дал заявку. Вы как?

          - Уходим завтра с Сухотиной на старый участок.

          - Повремените, - предлагает, - два дня, подвезу.

          - Нет, - отказываюсь и объясняю: - Туда полдороги без тропы – овчинка выделки не стоит.

          - Как знаете.

          - Каши хотите?

          - Нет, - отказывается, – топографы подарили огромный кусок варёной изюбрятины, так что приходите вы ко мне. С вас – кипяток.

          Через полчаса, управившись с лошадьми, мы лежали рядом в его низенькой мини-палатке и рвали зубами дикое мясо. Вкусно – аж жуть!

          - Женщины, - интересуется, - пришли по делу или ещё зачем?

          - Зальцманович, - объясняю, - ещё зачем.

          - Знаете, - помолчав, говорит медленно, словно раздумывая – сказать или нет, или – как сказать, - я бы не советовал вам быть с ней или при ней чересчур откровенным.

          - Почему? – удивился я, пережёвывая последний кусман.

          Он опять помолчал немного.

          - Дело в том, - объясняет, - что я дважды встречал её, когда приходил отмечаться в контору КГБ.

          - Ну и что? – не придал я сообщению ни малейшего тревожного значения. – Мало ли по каким комсомольским делам она заходила.

          - Возможно, - согласился профессор. – Но зачем прятать лицо? Почему она не хотела, чтобы я её узнал?

          Теперь молчал я, переваривая зреющую неприятную догадку с приятным мясом.

          - Вы думаете?..

          - Ничего я не думаю, - уклонился Радомир Викентьевич по-интеллигентски от постановки точки над «i». – Просто советую присмотреться и не говорить лишнего.

          Позже Сарнячка зашла ко мне в палатку.

          - Распишись, - просит, подавая комсомольский журнал, - что я прочитала лекцию в твоём отряде.

          Я безмолвно расписался, старательно пряча глаза, чтобы не выдать скопившуюся в душе ненависть.

          - Вы завтра уходите?

          - Хочешь с нами? – издеваюсь, зная, что ей такая прогулка не под силу.

          - Я с тобой, - грубит, вспылив, - и на край света не пойду. – Разворачивается и топает наружу, а я вижу, что и ноги у неё кривоваты, и спина горбится. Нет, я в такую пальцем не ткну.

Конец первой части

Часть вторая

- 1 -