Кто Вы, «Железный Феликс»?

Еще в середине июня 1918 г. Дзержинский получил от Л.М. Карахана сведения, исходившие из германского посольства, подтверждавшие слухи о готовившимся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против советской власти. Немцами был дан список адресов, где должны были быть обнаружены заговорщики. Кроме этого списка, был дан в немецком переводе текст двух воззваний. Дело было передано для расследования Я.Х. Петерсу и М.Я. Лацису. Несмотря на конкретные указания, предпринятые ВЧК обыски ничего не обнаружили, и все арестованные по этому делу были освобождены. Дзержинский был уверен, что германскому посольству кто-то умышленно дает ложные сведения для шантажа или для других политических целей. Его уверенность опиралась не только на то, что обыски не дали никакого результата, но и на то, что доставленные чекистам воззвания в городе не распространялись.

28 июня председателю ВЧК Карахан передал новый материал, полученный им от германского посольства, о готовящемся заговоре. В частности, сообщалось, что в Москве против сотрудников германского посольства и представителей советской власти готовятся покушения, но одним ударом можно раскрыть все нити заговора для чего необходимо в этот же день, в 9 вечера направить верных неподкупных людей для обыска по адресу: Петровка, дом 19, кв. 35 и исследовать тщательным образом все находящееся в квартире: книги, журналы, каждый клочок бумаги и др. и, если будет найдено что-либо шифрованное, немедленно доставить в посольство, где его расшифруют. Хозяином этой квартиры был доктор И.И. Андрианов, у него проживал главный организатор заговора англичанин Ф.М. Уайбер.

После получения этих сведений Я.Х. Петерс и М.Я.Лацис послали по указанному адресу наряд для обыска. Было задержано несколько лиц, в том числе учитель английского языка Уайбер, у которого было найдено на столе в книге шесть шифрованных листков. Уайбер на допросе заявил, что он политикой не занимается и не знает, каким путем попали в его книжку шифрованные листки. Один из найденных листков, начинающийся шифром, был передан Караханом в посольства для расшифровки. Посольство отослало в ВЧК расшифрованный листок и сам ключ шифра. Остальные листки расшифровали Дзержинский, Карахан и Петерс.

Ознакомившись с содержанием этих листков, Дзержинский пришел к убеждению, что кто-то шантажирует и ВЧК, и германское посольство и, может быть, Уайбер тоже жертва этого шантажа. Чтобы развеять сомнения, Дзержинский попросил Карахана познакомить его непосредственно с кем-либо из германского посольства. На встрече с Куртом Рицлером и лейтенантом В.А. Миллером, он высказал свои сомнения и уверенность, что кто-то их шантажирует. Рицлер указал, что шантаж трудно предполагать, так как денег дающие ему сведения лица от него не получают. Председатель ВЧК указал, что могут быть и политические мотивы предполагаемой мистификации, как, например, желание врагов направить их внимание по ложному следу.

Что в деле кроется какая-то интрига, Дзержинский еще более убедился после получения достоверных сведений о том, что именно Рицлеру сообщено, будто ВЧК смотрит сквозь пальцы на заговоры против германского посольства. Недоверием к себе Дзержинский объяснял тот странный факт, связывающий ему руки в раскрытии заговорщиков или интриганов, когда ему не было сообщено об источнике сведений о готовящихся покушениях. Этим недоверием он объяснял и тот факт, что в ВЧК сразу не был прислан ключ к шифру и потребовалось убеждать Рицлера дать его ВЧК, но тот первоначально предлагал весь найденный материал направить в посольство. Очевидным для Дзержинского было и то, что это недоверие было возбуждено лицами, имевшими какую-либо цель помешать раскрытию настоящих заговорщиков, о существовании которых, на основании всех имеющихся данных, не приходилось сомневаться. Он опасался покушений на жизнь Мирбаха со стороны монархистов, желавших добиться реставрации при помощи военной силы германского милитаризма, а также со стороны савинковцев и спецслужб Англии и Франции. Недоверие к Дзержинскому со стороны дававших материал, связывало ему руки.

Результаты обыска и содержание шифрованных листков и с&м способ шифрования (шифр детский — каждая буква имела только один знак, слово отделялось от слова, употреблялись знаки препинания и др.) и неизвестность источника не давали никаких нитей для дальнейшего следствия. Опыт же ему подсказывал, что источникам, не подлежавшим проверке, нельзя доверять. Кроме того, в данном случае трудно было доверять и потому, что упоминаемая в шифрованном письме некая Бендерская, видимо, соучастница заговора, была, как было сказано Рицлером, одновременно и осведомительницей посольства. Рицлер попросил ее пока не арестовывать, так как можно лишиться ценного источника информации. В расшифрованном в немецком посольстве первом листке фамилия «Бендерской» была заменена точками