Кто вынес приговор

Но все же - где фуражка с кожаным козырьком, потрепанное в подворотнях, в карьерах, в шалманах пальто "реглан"? Дня три тому назад он видел его в таком наряде в трактире "Биржа". Богатые родственники нашлись у Хрусталя?

Костя обошел толпу, обошел подводы ломовых извозчиков, закрывающих доступ к дверям пивной частного товарищества официантов "Бахус". Сами извозчики, как видно, сидели за столами, греясь пивом.

Снег, обильно выпавший накануне, лежал добротно и прочно на карнизах домов, на деревьях церковного сада по другую сторону площади, на столбах и на проводах, - лежал, источая вокруг себя нежное сияние. От снега утробистее, глуше теперь шел стук копыт лошадей, грохот колес трамваев, шаги людей, которые с какой-то странной осторожностью ступали по тротуару.

Точно заметил в стекле витрины Хрусталь очертания инспектора губрозыска и торопливо двинулся прочь, помахивая портфелем, белеющим заплатками из металла. Совсем как командированный из Винсиндиката или Главкожтреста. Да так бы и любой подумал в толпе, окружающей налетчика. Вот он остановился возле какого-то мужчины, тоже с портфелем. Ну, прямо два сослуживца-конторщика встретились, чтобы поболтать о калькуляции или же о перемене погоды на дворе. Мужчина достал часы из кармана: ага, время понадобилось Хрусталю. Спешит на свидание, может? И где все же его фуражка с кожаным козырьком, в которой он три дня назад в трактире "Биржа" пил за столом у кадки с фикусом "бархатное" пиво?

Костя перешел улицу вслед за ним. Теперь Хрусталь встал у деревянного бочонка, на котором вкривь и вкось были налеплены объявления и афиши. Афиши эти хватали прохожего за руку и волокли в кинематографы "Арс", общедоступный "Глаз" или в "Скиф" смотреть Гарри Пиля, Фербенкса и Мэри Пикфорд, Макса Линдера, на "мировой" фильм "Куртизанка на троне", на "Нищую Стамбула", на Рудольфо Валентино, лицо которого выглядывало из белых мазков туч, нацепленных волей художника на листья пальм, - лицо смуглое, с густыми бакенбардами, с косыми китайскими глазами под полами широкой шляпы. В черном галстуке звездой сиял бриллиант. Хрусталь залюбовался бриллиантом, представив, вероятно, сколько ночей можно провести под него, сколько сорвать "банков"...

Костя положил руку на его плечо и сказал негромко:

- Без шухера, Хрусталь!

Налетчик резко обернулся - сам высокий, узкоплечий, с бледным, точно замороженным, лицом. Когда первый раз они встретились, - а было это в летнюю жару, - лицо у него было тоже мертвенно-бледным, каким-то бескровным, с вялой кожей, с синеватыми губами. Вот он улыбнулся, тряхнул длинными патлами. Была у него привычка быстро моргать ресницами... Вот и сейчас поморгал, как бы сгоняя соринку, застрявшую под веком. Спросил негромко, с вкрадчивостью:

- Что хочешь взять с меня, гражданин сыщик?

- Одет, смотрю, шикарно, Хрусталь...

- А что, мне нельзя приодеться?

- На какие деньги?

Хрусталь переложил портфель из руки в руку, вздохнул и вдруг улыбнулся натянуто, как кому-то за спиной Кости:

- Нашел "кожу". Иду возле "Гоппа", гляжу - лежит портмоне. Мировая "киса". Нэпман потерял, наверное. Поднял я его, а то бы затоптали. Народ от холода ног не чует под собой, торопится. Ну, стал я кликать, мол, чья это "киса". А никто не отозвался, так и взял себе. На балчуке* приобрел вот одежонку, вольный я человек или нет?..

_______________

* Б а л ч у к - базар.

Он помрачнел, втянул голову в плечи, оглянулся по сторонам, на решетки церковного садика, как собираясь бежать туда, за деревья, окруженные уже по-зимнему валиками снега, облепленные черными комьями галочьих стай.

- Еще чего? Протокол, может, составишь?

- Куда путь держишь?

- А в баню. Вот и бельишко на толчке купил. А то "бекасы" заели. У нас на "Гоппе" разный народ ночует.

Он сам открыл портфель - и верно, белье, чистое, шелковое, прокурор, наверное, такого белья не носит.

- Уж не с посла ли какого?

- Может, и с посла, - согласился Хрусталь. - Только я не спрашивал у той тетехи на балчуке. Может, это у нее у самой-то "пуганое барахло"*. Но узнавать не мое дело...

_______________

* П у г а н о е б а р а х л о - краденые вещи.

Он покосился на Костю, добавил:

- Вероятие тут нужно...

Вероятие - было любимое слово питерского налетчика.

- Убили вчера человека на Овражьей улице. Не слышал? - спросил Костя, приглядываясь к светлым зрачкам своего собеседника, несущего "бекасов" в баню. Хрусталь оживился, даже придвинулся ближе, вытянул шею:

- И много взяли?

- Не знаю пока.

Хрусталь разинул рот, вот захохочет, но снова помрачнел, мотнул головой и уже угрюмо:

- На меня хошь положить?

- Около десяти вечера где был вчера?

Хрусталь воздел глаза к лику Рудольфо Валентино - хоть на колени сейчас. Ага, это он вспоминал.

- В "Гоппе"... Играли в карты. Могу точно выставить свидетелей.

Он посмотрел на Костю, поморгал - занервничал, значит. С чего бы?

- А не веришь, веди... Только потом извиняться будешь. Никогда еще сыщики не извинялись передо мной... Вот бы потешился.

- Ступай, - глухо проговорил Костя, - обойдемся и без извинений.