Куда уходит кумуткан

— Там нет бомжей. Там — наш настоящий дом. Это тут мы все бомжи. Скитаемся по чужим дворам. А там — дом, где тихо, спокойно, и никто тебя не тронет.

— Ну не знаю, — Саша пожал плечами.

— Я знаю.

— А зачем игрушки? — спросил Максим.

— Она возьмёт их с собой. Чтоб ей не было скучно. Своих игрушек у неё не было, вот я и купила новые. И корм на первое время, пока она будет путешествовать сквозь звёзды. И миски, чтобы она там не ела с земли. Нельзя же ей так, нищенкой, отправляться. Пусть играет себе и радуется. Я бы ей больше всего купила, если б смогла.

Аюна вздохнула. Посмотрела на брезентовый мешок в кустах. Опять вздохнула — протяжно, с дрожью, и продолжила:

— Хотела подстилку купить… Я ведь думала, она там будет одна. Но теперь знаю, что у неё будет хозяин. Значит, всё хорошо. Он позаботится о ней. — Аюна улыбнулась. Светлая слезинка скатилась ей на губу и замерла. Аюна слизнула её, потом воротником отёрла всё лицо и добавила: — Нужно дать ей имя, чтобы она не заблудилась в пути.

— Я знаю, какое, — отозвался Максим.

— И я знаю.

— Рика.

— Да.

Саша удивлённо посмотрел на друзей, но ничего не сказал.

Ребята долго бродили по кустам, проваливались в снегу, искали валежник, выламывали сушняк. Его было не так много, и сборы затянулись. Максиму пришлось вернуться к Болоту, вытащить там из мусорного бака картонные коробки и разломанный детский стульчик.

Стемнело. Ходить по Чёртову полю было всё страшнее. Саша промочил ботинки и стал замерзать. Порвал варежки и расцарапал руку, но никому не сказал об этом.

Максим замирал, прислушивался к шорохам. Продолжал идти. Боялся, что вечером на Поле придут алкаши, но ещё больше боялся повстречать злых духов, которых ему удалось обмануть на сумеречной тропе. На всякий случай бубнил отрывки из буддийских молитв. Жалел, что не знает шаманских заклинаний. Надеялся на силу оберегов, которые были у Аюны, и на смелость своих воинов, они держали мечи обнажёнными, луки — с натянутой тетивой. Готовы были отразить внезапную атаку. Гномы шли впереди, заглядывали в самые тёмные кусты, высматривали, нет ли там следов засады.

Когда всё было готово, Саша и Максим обмотали простынёй заледеневший, перепачканный в крови мешок с Рикой и положили его на кострище. Полили керосином.

— Зачем? — переступая с ноги на ногу спросил Саша, когда увидел, что Аюна старательно ломает все купленные игрушки и лишь после этого кладёт их возле собаки.

— Они должны умереть в этом мире, чтобы отправиться в тот.

Сложнее всего было порвать поводок. Саша достал из внутреннего кармана перочинный ножик и помог Аюне.

— А это? — Максим увидел, что намордник остался не разрезанным.

— Сожжём целиком. Чтобы Рика никогда не видела намордников и всегда лаяла вволю, не боясь, что кто-то накажет её за это.

В последнюю очередь раскрошили лекарства.

Аюна хотела чиркнуть спичку, но Саша её остановил:

— Подожди!

Опять достал ножик. Подбежал к ближайшей берёзе. Воткнул ножик в неё. Надавив на ручку, сломал лезвие. Потом, расшатав его, вытащил. Порезал пальцы, но всё-таки вытащил. Бросил обломки ножа в кострище:

— Это подарок её новому хозяину.

Максим оживился. Стал искать в куртке что-нибудь путное. Вспомнил, что в нагрудном кармане лежит коллекция вкладышей «Turbo». Хотел сегодня показать Саше новые модели.

— Не знаю, пригодится или нет, — Максим пожал плечами. — Может, обменяют на что-нибудь. Если у них там всё, как у нас, то обменяют.

Максим задумался, не зная, сколько вкладышей отдать. Вздохнул. Порвал все. Накрошил их в кострище и кивнул Аюне. Она чиркнула спичкой.

Вспыхнул разноцветный холодный огонь. Спросонья он не сразу понял, какое подношение ему положили, лениво облизывал его синими языками, принюхивался. Потом оживился, радостно вскинулся и начал с жадность пожирать всё, что для него приготовили ребята. Стало жарко.

Они стояли у костра. Смотрели на то, как вместе с дымом в небо уходит душа Рики. Её ждало долгое путешествие. Она пройдёт Долину теней и гроз. Услышит окрики древних чабанов, пасущих лёгкие стада белоснежных овец, услышит посвист бегущих сусликов, напевы жаворонков, стрёкот дикой саранчи — непрерывный гомон степи. Пробежит через порожистые реки, поднимется на усыпанные камнем холмы. Прыгнет над обрывом ночи. Рику подхватит ветер, проведёт по морщинам туч, как по извилистой сумеречной тропе, и выведет к её дому в стране покоя. Рика поселится в своём Чёртовом поле, будет ждать, когда другая гроза заберёт её назад, на Землю, где она появится в новом воплощении.

Лишь шаманы способны нарушить этот порядок. Умерев, они могут превратиться в птицу с оленьими рогами. Пролететь через Долину теней и гроз, вспороть пелену ветра, уйти в бесконечную даль — странствовать из галактики в галактику и никогда не возвращаться к земной жизни.

Аюна думала об этом и грустила. Знала, что после смерти захочет вернуться на Землю, чтобы вновь увидеться с друзьями — в новой жизни, в новых воплощениях. Но однажды она, как и все шаманы, уйдет странствовать в пустоте своего холодного одиночества. Навсегда останется одна.

Письмо. 17 марта