Куда уходит кумуткан

«Привет!

До каникул осталось недолго.

Саша раздобыл карту Листвянки, а я нарисовал, где примерно стоит дедушкин сарай. Готовим план, как в него пробраться. Саша возьмёт у папы кусачки и большой фонарь. Хорошо бы очки ночного видения, как в „Дельте“, но у нас такие не продаются. Это на случай, если придётся туда ночью лезть. Днём там много машин. Могут увидеть и подумать, что мы воры.

Ещё Саша хочет выпросить у папы противогаз. Говорит, если дедушка там ставит эксперименты, то нас могут ждать всякие ловушки. В том числе газовые.

Чем чаще это обсуждаем, тем больше не терпится туда попасть. А ещё больше хочется в поход. Мы уже запасли семь коробков спичек, зажигалку и пять таблеток сухого горючего. С таким запасом не пропадём. На карте прикинули, где делать сосисочные привалы. Есть там парочка удобных мест.

Договорились, что с меня — банка сгущёнки, с Саши — банка тушёнки, а с Аюны — сушки и вафли. Жаль только с ночевой не получится. Палатки у нас нет. Да и страшновато. Я слышал, на Байкале и волки, и медведи водятся.

Ну всё. Следующее письмо напишу, как вернёмся.

Пока!»

Часть третья

Дымка

Счастливчик

Максим многое знал о нерпах, в школе не раз делал доклады об их жизни. Знал, что нерпа вынашивает щенка одиннадцать месяцев. Знал, что нерпа может при желании перенести роды на следующий год. Знал, что потом она может забеременеть от другого самца и, когда придёт время, родить сразу двух бельков — от двух разных отцов. Эта часть доклада особенно нравилась учительнице по биологии. Она громко смеялась, показывала свои крупные жёлтые зубы и говорила девочкам:

— Слушайте, слушайте! Пригодится.

Ещё громче, до слёз, она смеялась, услышав, что нерпа может вовсе отказаться от родов — рассосать плод в утробе, если решит, что у неё и без щенков хватает проблем. Учительница заявила, что такая способность пригодилась бы её подруге летом девяносто восьмого:

— А что? Удобно. На улице кризис, рубль упал. А тут втянула живот как следует, и — нет ребёнка. Живи спокойно. Как вам такое? — спрашивала она у девочек.

Те растерянно кивали, не понимая вопроса и не зная, как на него ответить.

У Максима был небольшой макет нерпячьего логовища. Он склеил его из обломков пенопласта по картинкам, которые нашёл в дедушкиных книжках. Максим знал, что в неволе нерпа не размножается. Об этом он слышал от тренеров нерпинария и от дедушки. И всё же Лаки родился. Настоящий белёк. Пушистый, забавный. Первая байкальская нерпа, рождённая в неволе. Это было неожиданностью для всех. Мама сказала, что давно не видела дедушку таким счастливым.

Раньше дедушка работал в Лимнологическом институте. Изучал нерп. Незадолго до рождения Максима он построил научную станцию, которую Максим называл сараем, — одноэтажный деревянный домик на берегу Ангары. В одной из комнат располагался небольшой бассейн. Туда поселили взрослую байкальскую нерпу — Мишку. Виктор Степанович должен был исследовать его, но после перестройки[31] финансирование станции прекратилось.

Дедушка начал показывать нерпу туристам — так зарабатывал на жизнь и дальнейшие исследования.

Виктор Степанович был неразговорчив, но под Новый год, выпив травяной настойки, любил пересказывать истории про своего стокилограммового Мишку. Этот Новый год не был исключением. Как и всегда, дедушка говорил с улыбкой, ни на кого лично не смотрел, словно обращался куда-то в пустоту между миской с оливье и кувшином с облепиховым соком.