Куда уж хуже?

Это прозвучало столь нелепо, что Лютеция едва не рассмея­лась, но вовремя сообразила, что Макс ей этого не простит. С тру­дом подавив смешок, она воскликнула:

Что значит — забрал дом?

Он должен быть продан, а вырученные деньги пойдут на погашение долгов

согласно Главе 11.

Они остановились на светофоре. Макс покачал головой, злясь на себя, и уставился на оживленные полуночные улицы.

Полагаю, что я сделал из этого дома фетиш, — признался он. — В нем мне очень нравилось... А ты там ни разу не была.

Это ты не хотел, чтобы я туда ездила.

Ты сама никогда не хотела туда ездить.

Это было правдой. Дом в Каррпорте являлся частью бизнеса Макса и был ей абсолютно безразличен. Он использовался для различных корпоративных мероприятий, которые ее не интере­совали, а также, как подозревала Лютеция, для проворачивания разных темных делишек, о которых она и знать не желала.

Мне всегда было плевать на этот дом, — согласилась она. — Но почему он так важен для тебя?

Я чувствовал себя там хозяином. Настоящим главой клана. Я наслаждался этим, отдавая оттуда приказы, был этаким властели­ном, что ли. Только там я физически ощущал себя главнокомандующим своими армиями, по первому зову готовыми сплотиться вокруг меня. Такой, знаешь ли, феодализм. Это может звучать глупо...

На самом деле, это звучит довольно правдиво. Не как обычно.

Правдиво... — Макс покачал головой. — Я сам раньше не понимал, как важен для меня Каррпорт.

Значит, этот судья не просто отнял имущество, а украл у тебя символ наслаждения жизнью.

Безвозвратно, — подтвердил он.

Нет, дорогой! Ты переживешь это и найдешь другой сим­вол. Другой дом, самолет, корабль... Кстати, ты не задумывался о корабле?

Он, нахмурившись, уставился на нее, словно пытался найти в ее словах подвох:

Корабль? О чем ты, Лютеция?

Многие мужчины, — она тщательно подбирала слова, — такие же финансовые гиганты, как и ты, находят кайф в управ­лении яхтой. Ты мог бы поставить ее здесь, в Нью-Йорке, и путе­шествовать на ней по всему миру, проводить на борту совещания с руководством, в общем, делать все, чем ты раньше занимался в Каррпорте.

Макс смотрел на жену со все растущим подозрением.

Ты же никогда не любила корабли и вообще находиться на воде.

Я также никогда не интересовалась Каррпортом, если пом­нишь. А яхта, считаю, будет исключительно твоим местом. Вла­делец собственного судна в экстерриториальных водах.

Утвердившись в подозрениях, что дело нечисто, Макс спросил напрямую:

Лютеция, с чего это вдруг ты стала так внимательна ко мне?

Потому, дорогой, — искренне ответила она, — что ты стал внимателен ко мне.

Автомобиль остановился перед театром. Шоу «Дездемона!» закончилось час назад, и через стеклянные двери было видно пустое фойе с приглушенным освещением. Артур, совмещающий обязанности швейцара и лифтера, вышел наружу, пересек широ­кий тротуар, все еще заполненный пешеходами, и открыл заднюю дверь машины. Вылезая первой, Лютеция услышала, как у нее за спиной Макс коротко бросил Чалмерсу: «Жди!».

Вслед за Артуром они направились к зданию, и Лютеция поинтересовалась:

- Ты приказал Чалмерсу ждать. Куда-то еще собираешься?

В Каррпорт.

Они вошли в дверь, услужливо придерживаемую Артуром.

Ты что, действительно идиот? Ты же только что сказал, что судья забрал у тебя дом!

Мне разрешено еще одно последнее посещение. Чтобы забрать личное имущество, которое не пойдет с молотка. И я сде­лаю это сейчас.

Перед ними открылись створки лифта.

Сейчас? Но ведь уже почти полночь!

А когда еще у меня будет для этого время? — Лифт устре­мился вверх, и Макс подарил Лютеции откровенный и честный взгляд, который всегда вызывал у нее недоверие. — Завтра мне необходимо уехать в Вашингтон, оттуда — в Чикаго, потом — в Сидней, потом — в Неваду и так далее. А дом выставят на про­дажу немедленно.

Двери открылись на их этаже.

Подожди меня, — велел Макс Артуру.

Пока они шли по гостиной, Лютеция уточнила:

То есть ты сюда завтра не вернешься, а сразу из Каррпорта направишься в аэропорт Кеннеди и улетишь на юг?

Не вижу смысла возвращаться. Я возьму нужные бумаги и соберу сумку. Я в одиночестве нормально высплюсь, и у меня будет еще полдня, чтобы попрощаться... с домом.

«И с какой-то цыпочкой», — подумала Лютеция. Интуиция ее никогда не подводила. Проследовав за ним в спальню, она заявила:

Я еду с тобой.

Он резко остановился, словно налетел на невидимую стену, обернулся и произнес:

Не стоит.

Нет, поеду. Мне хочется. Ты прав. Я никогда не была там, и это — мой последний шанс. Теперь, когда я знаю, как много этот дом для тебя значит, я просто обязана быть там, когда ты будешь прощаться с ним. — Она нежно взяла его за руку. — Я хочу быть рядом с тобой, Макс. Я хочу помочь тебе пережить это.

А не хочешь ли... У тебя так много дел здесь.

Вовсе нет. — Она улыбнулась самой лучезарной своей улыб­кой. — На следующие два дня мой график абсолютно свободен.

Я не могу представить ничего более романтичного, чем поехать вместе с моим властелином в его замок и разделить с ним про­щальную ночь там, у камина. Признайся, там ведь есть камин?