Куда уж хуже?

Макс попытался изобразить дружелюбную улыбку.

Лепесток моей любви, зачем тебе это? Незнакомый дом. Масса неудобств. Ты будешь оторвана от привычной обстановки, окажешься в...

Все, что мне нужно, — это ты, милый, — проворковала Люте­ция. Затем, позволив тени сомнения набежать на ее лицо, она спросила. — Хотя... Ведь у тебя же нет иных причин ехать туда в одиночку, а?

Конечно, нет, моя маленькая развратница. — Он спонтанно обнял ее и тут же отпустил.

- И ты знаешь это лучше меня, мой пушистый крольчонок!

Тогда решено! — радостно провозгласила Лютеция. — Едем вместе!

Едем вместе, — отозвался Макс без особого энтузиазма, выглядя так, словно ужин, съеденный у Ламли, с ним не согла­сен. Затем он вздохнул и, решительно улыбнувшись, заявил.

- Я только заберу... кое-что.

25

 

Взломщиком оказалась вовсе не женщина из ресторана, а Уолли Уистлер. Энди Келп вообще не упоминал ни о женщине, ни об ужине, ни вообще обо всей этой сцене. Это вполне устраи­вало Дортмундера, который не любил совать нос в чужую жизнь. Он не возражал, что Энди предпочел не замечать его за ужином и имел какие-то тайны. Ему это было безразлично.

Поскольку Гас Брок уже прибыл пару минут назад, появление Уолли Уистлера и Энди Келпа означало, что вся команда в сборе. Уолли Уистлер был веселым парнем и отличным специалистом по замкам, чьим единственным недостатком была изрядная рас­сеянность. Однажды он провел некоторое время в тюрьме штата только потому, что, посещая с детьми зоопарк, чисто машинально открыл замок на клетке и выпустил на свободу льва. Царь зверей, очевидно, был в плохом расположении духа и устроил немалый переполох, пока его не удалось усыпить стрелой с транквилизато­ром и водрузить обратно в клетку. В другой раз Уолли как-то ночью помогал знакомым парням (те не желали обременять себя запол­нением большого количества различных деклараций) проникнуть на таможенный склад в Бруклинских доках. По обыкновению играясь с замками, он не заметил, как забрел в трюм сухогруза, и понял это, только когда тот уже вышел в море. Таким образом, Уолли прибыл в Бразилию, у которой, на его беду, не было дого­вора с США о выдаче преступников. Уистлеру, как и некоторым другим приятелям Дортмундера, нравилось путешествовать по миру посредством подобных договоров. Оказавшись за границей, они признавались местным властям в совершенном в Штатах пре­ступлении (на которое у них заранее было готово четкое алиби), и правонарушителей выдворяли из страны на родину, где они легко доказывали свою невиновность. Но без такого договора на возвращение из Бразилии Уолли потребовалось довольно много времени, но в итоге все окончилось благополучно, и вот он был здесь, в отличной форме и по-прежнему рассеянный.

Мы в моем номере, — указал Дортмундер, вовремя заме­тив, что Уолли задумчиво дрейфует в направлении внутренней двери. — Здесь ничего вскрывать не надо.

А, действительно, — встрепенулся тот.

Сезам, откройся! — воскликнул Гас.

Все уставились на него.

Чего-чего? — переспросил Дортмундер.

Мы же направляемся в пещеру Аладдина, — пояснил Гас. — Почему бы нам не сказать так?

Все согласились, что это недурная идея, после чего вышли из номера. Уолли нес набор необходимых инструментов, а осталь­ные шли налегке. Они были готовы к любым неожиданностям, которые могут подстерегать их в квартире. С Максом Фербенк­сом следовало держать ухо востро (по крайней мере, Дортмундер запомнил это надолго), но они рассчитывали, что элемент неожи­данности и численное превосходство позволят им справиться со всеми проблемами.

Они спустились на обычном лифте на семнадцатый этаж и направились к нужной двери без опознавательных знаков, с которой Уолли справился еще быстрее, чем Энди прошлой ночью. Вскоре все четверо уже толпились в служебном лифте, плотно обступив по-прежнему стоящую там тележку горничной. Уолли, напевая, присел на корточки перед панелью управления.

Классно, — прокомментировал он. — Изготовители замков умнеют просто на глазах. Вот, взгляните.

Какие-то проблемы? — осведомился Дортмундер.

В ответ лифт поехал вниз.

Похоже, нет, — сказал Энди.

Поездка была недолгой, и в ее конце их поджидала точно такая же деревянная дверь, что и наверху, с одним исключением: она была не заперта.

Мамочке меньше работы, — удовлетворенно пробормотал Уолли и осторожно приоткрыл ее.

Перед ними была прихожая: кремовые стены, украшенные подлинниками импрессионистов и поддельными римскими под­свечниками. Уолли высунул голову, чтобы расширить угол обзора, но тут раздались голоса.

Черт кого-то принес, — прошипел Дортмундер.

Уолли поспешно отпрянул и прикрыл дверь, оставив узкую щель, через которую до них донесся обрывок разговора двух чело­век, прошедших мимо.