Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

Пробежавшая под ногами крыса блеснула налитыми кровью глазами и умчалась в дальний угол под дулом вскинутого на неё пистолета. По-кошачьи тихие шаги перемещались как поступь призрака: появлялись то в одном, то в другом коридоре, заставляя вздрагивать и сжимать ствол до боли в пальцах. От спертого, душного воздуха пот застилал глаза пробирающегося сквозь тьму детектива. Итачи спускался с третьего этажа на второй. Спецгруппа сообщила о начавшемся пожаре, нашедшем свое начало в развороченной панели управления дверьми, и дала совет Учихе немедленно возвращаться назад. Но Итачи не мог ни повернуть назад, ни сообщить о найденном серийном убийце. Это его битва, не полиции. И Учиха изволил остаться волком-одиночкой, уверив, что в подкреплении нет надобности.

Второй этаж выходил длинным балконом на 1 этаж, который перекрывали перила, внизу стелился густой туман дыма от медленно, но верно подбирающегося пожара, вспыхнувшего от маленькой искорки. Совсем как их история.

Зорким взглядом детектив ухватился, следя из-за укрытия, за открывшиеся просторы исполинских машин в закрытых друг от друга пластиковыми противоударными призрачными дверями отсеках. Вдоль такой стены пробирались Сасори с Рейко.

Итачи навел пистолет на Акасуну, но как назло цель перекрывала Акияма, идущая сбоку, выставив себя своеобразным щитом. Прорычавший от собственного поражения Учиха ринулся к лестнице и, миновав преграду ступеней, летел по направлению к медленно открывшейся двери, которая захлопнулась под лязгнувшей по ней пулей. Сасори и Рейко вздрогнули и обернулись к закрытому механизму, на котором остался след от ударившего свинца. Несколько оглушительных залпов обрушились на помявшийся, но не поддавшийся воли свинца пластик. Сасори схватил Акияму, выставив живым щитом, и попятился через весь отсек мимо застывших монстров, которые когда-то низвергали огонь. От подземного тоннеля под мостами их разделяло еще три отсека. Следующая дверь откроется через 2 минуты. Как только откроется их, откроются все, и детектив Учиха проскочит к ним. С одним нюансом. Двери открывались одна за другой. Сначала та, за которой стоял Итачи, затем их. У детектива было преимущество в несколько секунд, но даже за это время сложно преодолеть расстояние.

Щелчок. Дверь поддалась вверх, и Акасуна с Акиямой проскочили вперед и, пробежав немного вперед, остановились, чтобы удостовериться в своей безопасности. Но потерпели полный крах.

С неимоверной скоростью Итачи, словно молния, мчался в закрывающуюся дверь и, завалившись на спину, прокатился прямиком под лязгнувшими невидимыми зубьями.

Сасори схватил Рейко за запястье и ринулся к следующей закрывающейся двери.

— Мы не успеем! — в нахлынувшей панике запищала Рейко, но Акасуна мертвой хваткой сжал её запястье и прибавил скорости. Он знал, что детектив Учиха не будет стрелять в Рейко на поражение. И, пока она рядом, пуля ему не угрожает. В тот раз он промахнулся и сейчас промахнётся, даже если решится выстрелить.

Сасори проскочил между пустотой створок. Дверь, поддавшись влево, достигнув своего предела, двинулась обратно вправо.

Выстрел прогремел слишком не реально. Как детская хлопушка. Хлопнула и замерла, разбросав свое конфетти в виде брызнувшей крови. Сначала Сасори показалось, что подстрелили его — такая тяжесть одолела все его тело. Но когда меж закрывающейся двери руку Акасуны потянуло вниз, назад, он понял, что не он падал, а Рейко. Пронзенная пулей точно в ногу Акияма завалилась на землю, но вторая пуля не заставила себя ждать и просвистела над головой нагнувшегося Акасуны. Он разомкнул пальцы и откинулся назад, но не успел одернуть руку. Дверь сомкнулась.

Рейко приподнялась на локтях, рыча от боли, распирающей левую ногу, и смотрела на протянутую руку Сасори и закрытую дверь, не понимая, как такое возможное. Рука сползла и сиротливо шмякнулась на пороге, оставив кровавый след на прозрачном пластике.

Дрожавший расширившийся в ужасе взгляд Сасори смотрел на искаженное лицо Рейко по ту сторону двери. Он услышал странный раздавленный, сплющенный звук. Через метель сверкающих искр в глаза и конфетти, красного и белесого, мягкого, как стружка. Так выглядела его собственная изнанка.

Сасори заорал диким голосом в брызнувшем фонтане крови. Отшатнулся назад на дрожащих, подгибающихся ногах и рухнул на колени, скрючившись и сгорбившись, схватился за кровоточащее предплечье, оставшееся от оторванной руки.

Хриплый стон лился из разинутого рта, слюна стекала по подбородку вперемешку с солеными слезами, застелившими глаза. От шока и боли Акасуна в полуобморочном состоянии завалился на бок, свернувшись в позе эмбриона, пытался зажать развороченную руку. И слышал свист. Чертов свист, заглушивший все, даже собственный вопль, в котором он орал истерзанным зверем.

— Больно! Больно! Больно!

Как мантру он повторял это слово, будто если он придаст ей форму, то боль могла утихнуть.