Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

— Заткнитесь! Вы ничего не понимаете! Не ты убила Потрошителя, — прорычал Сасори, оттолкнув Нарико. Едва не споткнувшись, Инаеси заправила выбившуюся прядь за ухо. — Не ты жил все это время с грузом ответственности за чужие смерти!

— Не правда! Я! Это я, все это время нес твою совесть на своих плечах! — вскинулся Дейдара, самозабвенно ударив по груди кулаком.

— Я! Я все это время потрошила твой материал, чтобы ты смог запечатлеть их красоту! — взмолилась Инаеси, блестящими от лживых слез глазами умоляюще смотря на своего маэстро.

Нарико и Дейдара наступали, не переставая кричать до тех пор, пока Акасуна не схватился за их лица, чтобы оттолкнуть, вот только поддел мягкую тянущуюся за его пальцами кожу, непроизвольно содрав ту заживо с оттолкнутых от себя лиц. Держа окровавленные лоскуты, Сасори затрепетал и задрожал всем телом, всматриваясь в собственные лица вместо ожидаемых кровавых дыр.

Два Сасори переглянулись, двинувшись друг к другу.

— Теперь ты понял? — одновременно прозвенел собственный голос. — Ты сам себе Потрошитель. Ты сам себе голос разума. Ты один. Ты Акасуна Сасори.

Сасори, бывший Нарико, столкнулся с Сасори, бывшим Дейдарой, рассыпавшись в вихре красочной пыли. И лишь маска Потрошителя рухнула на мраморный пол пространства.

Акасуна рухнул на колени, спрятав лицо в ладонях, содрогаясь в безмолвных слезах. Он не был способен даже заплакать, как бы не силился. Пустота — его удел. Ничего не чувствуя, он цеплялся за воспоминания и образы, и даже они отринули его, открыв глаза самому себе.

Тихие шаги приближались, но Сасори согнулся, прижавшись всем станом к коленям. Теплые руки легли на его макушку, потрепали и прижали к себе.

— Мне нельзя было оставлять тебя одного. Вечно у тебя все валится из рук.

— Сакура? — Акасуна поднял абсолютно сухой взгляд, вздрогнув от сетующего, но ласкового голоса Харуно.

Все тот же тёплый взгляд утренней покрытой инеем зелени, немного грустная грубоватая улыбка, и руки, слишком сильные для такой хрупкой и нежной внешности. Его покинутая опора.

— Почему? Почему ты никогда не отвечала мне, а сделала это сейчас и только сейчас? — Сасори, боясь притронуться к убитой девушке, застыл ладонями у её щек, не смея прикоснуться.

— Потому что ты корил себя за мою смерть. Ты боялся со мной разговаривать. Да и как ты можешь со мной говорить, если я мертва?

— Ты всего лишь очередной мой голос.

— Верно, Сасори. Я такая же часть тебя. Я — это ты. Ни Сакуры, ни Дея, ни Нарико не существует.

— Но кто ты? Голос разума? Совести? Справедливости?

— Я? Я просто Харуно Сакура, твоя бывшая девушка, а не какое-то там произведение искусства. Я просто твое светлое воспоминание. Воспоминание, которое помнит тебя ненавидящего, когда тебя заставляют ждать, терять время, которое отнимает у тебя дорогих людей. Ты не хотел слушать самого себя, того невинного мальчика из прошлого до встречи с Потрошителем. Если Дейдара — твоя совесть и сомнения, Нарико — то, чем ты стал, воплощение твоей ненависти, то я — твои воспоминания до встречи с Потрошителем. Нечто теплое и незапятнанное. Я помню тебя, который привык все доводить до конца. Из-за этого ты был одержим идеей убить Рейко, потому что ты не закончил начатое. Ты ведь все равно хотел убить её.

— Ты ведь сама сказала мне убить её.

— Я? — Сакура захлопала ресницами и, коротко хохотнув, прыснула в кулак. — Я имела в виду убить Нарико. Ту Нарико, которую ты спрятал в своей душе и все никак не хочешь отпускать. Она как отравляющая тебя проказа. Убей её уже, Сасори, и отпусти всех нас. Мы устали.

За плечом Сакуры чуть вдалеке терпеливо столпилась их группа: снова настаивающий на своей точке зрении Дейдара, пытающийся что-то втереть Яхико, Конан, оттягивающая Яхико от Тсукури, чтобы те не успели учинить драку. Неловко улыбающийся Нагато.

— Отпусти нас и следуй следом за нами.

— Но Рейко…

— Рейко ведь была той самой крупицей твоей надежды, — иронично заметила Харуно. — Она ведь немного тебе напомнила меня. Или даже тебя самого. Ты ведь позволил ей сбежать тогда в Осаке. Тебе было интересно в глубине души, в своем подсознании, тебе было любопытно, что она предпримет. Ты ведь запросто мог догнать её в лесу. Ты мог убить её в номере в отеле, не устраивать из неё отвлекающий маневр. Ты мог позволить погибнуть ей в замке Мастера. Но ты хотел её поставить на свое место в деле Потрошителя. Чтобы узнать…

— Узнать что?

— Возможно ли было поступить иначе.

Сасори сжал челюсти с такой силой, что зубы заскрежетали с большим давлением.

— Ты хотел знать, был ли у тебя выбор. Что ты, что Мастер считали, что у человека нет выбора. Но он был, и Рейко тебе это доказала. Она не убила тебя. Она сделала куда большее. Она простила тебя. И отпустила. А знаешь, почему?

— Почему? — устало спросил Сасори, смотря на колени подруги. Но Сакура взяла его лицо в свои ладони, заставив поднять взгляд, и с икрящимся задором и восторгом прошептала:

— Потому что она увидела в тебе Акасуну Сасори, а не Кукловода. Она приняла твою историю такой, какая она есть, а не свою месть.