Кукушка

Окоченевшая, полусонная, с отбитыми коленками, с землёй под ногтями, Сусанна наконец достигла вершины и отсюда сразу увидала травника: Жуга стоял неподалёку от холма, с той, другой стороны, возле большого камня, опирался на посох и что-то разглядывал. Туман, который поутру уполз в низину, почти до пояса скрывал его фигуру, ветерок трепал его волосы и рясу. Сусанна чуть не рассмеялась от облегчения; ей захотелось сразу же его окликнуть, но она передумала и вместо этого начала осторожно спускаться. Склон здесь оказался гораздо круче, высоченная трава скрывала ямины, обломки и бугры. Жуга стоял там один, но трава не успела подняться, и было видно, что к камню от холма тянулись две дорожки. Девочка прокладывала третью и только потому обратила на это внимание. Башмаки скользили, подол юбки намок и тяжело хлестал её по ногам. Царила полная тишина, лишь где-то вдалеке лениво цвиркала какая-то пичуга. Сусанне казалось, что она крадётся тише мыши, но уже на полпути Жуга, стоявший к ней спиной, обернулся и теперь спокойно ждал, когда она приблизится.

— Проснулась, — не то спросил, не то констатировал он и виновато улыбнулся. — Я не хотел тебя будить.

— Я испугалась, — призналась Сусанна и закашлялась, прочищая горло: за ночь её голос сел. — И замёрзла, — добавила она.

— Развела бы костёр.

— У меня огнива нет. Почему ты ушёл? Это из-за той девушки? Из-за той девушки, да?

Лис не ответил, упрятал лицо под капюшон и сунул руки в рукава рясы. Повёл плечами: без плаща холод и сырость пробирали насквозь.

— Так было нужно, — наконец глухо сказал он, не отводя взгляда от камня. — Я не хотел тебя расстраивать. Прости.

Тем временем Сусанну разобрало любопытство.

— На что ты смотришь? — спросила она, кутаясь в одеяло и подходя поближе. И остановилась. — Ой! Тут чего-то нарисовано. Что это? Какие-то буквы?

Камень был неровный, серый, с трещиной; с юга нарос огромный муравейник. Передняя сторона была стёсана и сплошь покрыта знаками и рисунками.

— Руны, — сказал травник. — Это рунный камень.

— Для чего?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Их когда-то везде ставили норманны.

Сусанна содрогнулась.

— Викинги? — замирая, спросила она.

— Нет, вряд ли. Поселенцы, наверное. Это было давно.

— А... а зачем они их ставили, эти камни?

— Я не знаю. Может, так они обозначали границы между владениями. А может, под ним похоронен какой-то герой. Или это камень, скрепляющий клятву или договор. А может быть, тут просто приносили жертвы.

— Жертвы?

— Угу. Смотри: многие руны нарочно отбиты. Это из-за христианства. Он очень старый. Норманны поклонялись своим богам. Хотя нет, погоди: жертвенные камни у них были ниже... и шире. Вот такие примерно. — Он развёл руки.

— И откуда ты всё это знаешь! — поразилась девочка.

— Да вот... как-то получилось так, что знаю, — с непонятной грустью ответил травник и улыбнулся. Пальцы его трогали шероховатости камня. — У меня был друг когда-то... он немного научил меня в них разбираться.

— Он был викинг?

— Нет, варяг. «Связанный клятвой». Я не знаю, где он сейчас. Да и он бы тут не разобрался: много рун сколото, я просто не могу их сложить в слова. Хотя вот здесь, вот это, например. — Жуга ткнул пальцем. — Тут сказано, что резал их человек по имени Худин. Или Хугин. Gebo и Dagaz — руны «г» и «д» — написанием схожи. Он был эриль — заклинатель рун... А вот здесь начертано, что камня не касалось железо. Он, должно быть, выбивал их камнем или костью. А вот эти три руны — знак удачи. Нет, это не жертвенник и не могильный камень. А это... Хм!

Пока они так разговаривали, верхушки тополей вдруг осветились. Ещё минута — и край солнечного диска показался из-за горизонта. Остатки мрака прыснули и затвердели в тени. Свет разливался вокруг, старое ленивое красное солнце медленно выползало, словно выкатывалось на бескрайнее пространство плоских польдеров, будто ему в эту ночь тоже довелось спать на холодной земле и у него под утро всё отмёрзло. Но шли минуты, солнце поднималось выше, становилось бодрым, жёлтым и слепящим. Занимался день — не пасмурный, как всю неделю до того, а самый настоящий, долгожданный, летний. Туман пополз, потом потёк, потом стремительно шарахнулся в овраг. Кровь быстрее побежала по жилам, Сусанна почувствовала, что оживает, да и травник приободрился. Эти несколько минут они молчали, глядя на восход, будто исполняли некий ритуал, а Жуга как трогал выбитые в камне руны, так и остался стоять, положив ладонь на замшелый валун.

— Эту кто-то вырезал совсем недавно, — вдруг сказал он, трогая корявую руну на боку камня. — Совсем недавно... Хм!

Он опустился на колени и ощупал землю. Вынул нож и стал копать. Не прошло и двух минут, как лезвие стукнуло о дерево. Жуга разгрёб рыхлую землю и извлёк шкатулку. Внутри обнаружились порядочная горка самоцветов без оправ, серебряные нити и ещё кое-какая мелочь.

— Фриц! — воскликнул травник. — Вот те на... Так он здесь был!

— Что это? — спросила Сусанна. — Клад?

— Привет из прошлого, — сказал Жуга. — А может, из будущего.