Кукушка

— А чтобы подыграть вам, вот и падал. Опять же снизу нападать сподручнее: известно дело снизу-то любой противник мягче... Я ж не виноват, что он заахал: «Градаль! Градаль!» Тут бы мне и дать ему под дых, да вы меня остановили.

— Ты, Иоганн, невежда и болван, — усмехнулся Золтан. — Не знаешь рыцарских легенд, вот и гадаешь. А этот парень бредит ими.

— Ну и чего, что бредит? Насколько мы ему можем доверять?

— Безраздельно можем. Пока парень уверен, что у него в руках Святой Грааль, мы можем из него верёвки вить, он только благодарен будет.

— «Градаль», «Градаль»... — пробурчал Иоганн. — Что это за Градаль такой, о котором вы талдычите всё время? Меня, сказать по-честному, все эти сказки мало трогают, моё дело — кружки да тарелки. Это когда-то, лет пятнадцать тому назад, я мог такой ерундой себе голову забивать, когда по горам из озорства скакал, как козёл, а о кубышке не думал. Ну так по молодости всяк не дурак рискнуть...

Золтан Хагг откинулся на снятое седло и задумчиво посмотрел на огонь.

— Нет, Дважды-в-день, это не штучки, — сказал он. — А если и штучки, то не мои. И парень ближе к истине, чем ты считаешь. Это гномский меч, старинный, очень необычный, у него своя история. Ты помнишь травника?

— Травника? Спаси Христос, а как же! А чего?

— Когда-то это был его меч. Потом, когда монахи разыскали Лиса и всадили ему пулю в грудь, парнишка взял меч как трофей. А Хриз — меч не простой. Волшебный. Признаёт не каждого.

— Ага! Так-так-так. — Иоганн заинтересованно подался к собеседнику. — Я от вас уже слышал что-то такое. Дайте угадаю. Вы хотите, значится, сказать мне, будто этого парнишку, этого задохлика-испанца, меч признал за своего?

— Ну, за своего или не за своего — не знаю, — откровенно признался Хагг. А вот то, что он его слушается, нет сомнений. Правда, есть одна загвоздка. Если меч меняет форму и становится другим, на это у него какой-то свой резон, у этого меча. И травник худо-бедно с этим мог справляться. Мы же оба видели, как меч стал чашею — вряд ли парень мог того желать. Мечтал, быть может, как школяр о деве, но желать... Навряд ли. Парнишка возмечтал добыть Грааль — святую чашу, самую таинственную христианскую реликвию? Меч предоставил ему такую возможность! А это значит, меч ведёт свою игру. Угадывает тайные желания, чтоб подтолкнуть нас в нужную сторону.

— В какую?

— Хм... в какую... — Золтан задумался. — Знать бы мне, в какую! Я даже не уверен, что клинок на нашей стороне.

— Послушайте, господин Зол... то есть, тьфу, чего я говорю... господин Мисбах! — Иоганес вновь перевернул жаркое. — Что он вообще затеял, этот Лис, а? Помнится, вы каких-то детей поминали. Может, всё-таки расскажете по старой дружбе, а?

— Да рассказать-то можно, — медленно, словно нехотя ответил Хагг, — только смысл... Поймёшь ли? Я ведь и сам почти ничего не понимаю... Вот скажи мне, Иоганн: у тебя есть мечта?

— Как не быть! Знамо дело, есть: чтоб корчма не разорилась, чтобы денег больше было, да здоровья Бог дал, да чтобы дети на ноги встали...

— Нет, ну это-то само собой. А в целом, по жизни, о чём ты мечтаешь?

Иоганес фыркнул:

— Да когда мечтать-то? Некогда. Только и думаешь, где подешевле купить да как продать, чтобы не разориться.

— Да. — Хагг повернулся на другой бок и вздохнул. — Как измельчали людские желания! Никто уже не мечтает о мировом господстве, никто не хочет стать тираном или освободителем, никто не мечтает о полёте, или чтобы дойти до края мира, или чтоб море переплыть, или Господень гроб отвоевать...

— Ну, это вы хватили! Это пусть короли да императоры об этакой дурной мечте мечтают — у них на это и время есть, и деньги, а мы люди простые, университетов не кончали, нам про это думать грех.

— А если бы не грех, тогда о чём бы ты мечтал?

— Да ну, не знаю я! — поморщился Иоганн. — Нашли тоже о чём спросить. Когда был молод, ветер в голове гулял, только и думал, что всю жизнь так буду — небо, звёзды, горная тропа да караван с шальным товаром, вот и жизнь. Вечером — вино и песни у костра, ночью — девка и любовь, под утро — снова караван и дальняя дорога. Пусто в животе — плевать, моль в кошельке — плевать тем паче: как пришло, так и ушло, завтра снова заработаю, моя удача — девка тёртая, приходит дважды в день... А только все, кто так думал, теперь на виселице или с пулей в голове, в земле гниют. Так что всё это чепуха, всё это лет до двадцати, а там, коль повзрослеть сумел, так поумнеешь и начнёшь об жизни думать, а не об мечтах дурацких. Дом, семья, детишки, деньги — вот настоящие мечты! А вы всё про какие-то окияны, градали...

Золтан ехидно прищурился:

— Что ж ты в таком разе за мною-то увязался, а? Сидел бы дома, разбавлял себе вино да набивал мошну. А так — от чего ушёл, к тому пришёл. Так получается?