Культурный разговор

Мы специально сделали, чтобы по способу выражения это были скупые эмоции, в которых тоже можно найти разнообразие. Не так просто он стоял в стороне и смотрел. Все-таки я пытался переживать за этого героя, переживать ситуацию, не давая себе возможности полностью в нее войти или повлиять на нее.

– Мне показался образ убедительным. Вообще, ваши роли в кино совсем не так уж однообразны. Скажем, минисериал «Небесный суд» режиссера и сценариста Алены Званцовой. Нашла я его случайно, гляжу – Хабенский, Пореченков. Думаю – интересно, дай-ка посмотрю… Стала смотреть – занятно. Это мини-сериал, четыре серии, действие происходит в загробном царстве, куда прибывают души усопших, и начинается тот самый суд, который нам обещали. А в суде прокурор у нас Хабенский, адвокат – Михаил Пореченков. Хитрец, ловчила, очень забавный персонаж. А с какой мерой игры и серьезности нужно подходить к таким вещам?

– Вообще, надо подходить к нашей работе очень серьезно, что мы и делаем. Но все-таки с самоиронией – к самому себе серьезно не надо относиться, а к героям и персонажам, конечно, надо. Их надо любить, о них нужно думать, заботиться, а к себе серьезно относиться – это лишнее.

Алена Званцова – автор сценария и режиссер – блестяще написала, замечательно с ней работать. Она аккуратный тонкий человек. И оператор Сергей Александрович Мачильский, который создавал атмосферу того мира, этого мира, переходов из этого на тот свет, – столько придумано, столько сделано. Опять же – это все питерское, и питерская осень там была, несмотря на то, что не все питерцы. Потому и действие было перенесено в Петербург, и наши форты были, и «питерская душа» у этого сериала.

– А насколько вы поверили тому, что там написано? Это все-таки шутка, игра, достаточно остроумное, ироничное произведение. Встретим ли мы после смерти вот таких парней?

– Не знаю. Было бы интересно. Но мы как бы уже готовы к встрече с этими парнями, коль мы их сыграли, поэтому не будем удивляться, хотя бы будем понимать, на каком языке разговаривать.

– Ваш герой в картине «Небесный суд» – адвокат, он защищает грешника – подсудимого. А вы как артист – тоже адвокат? Вы своих героев всегда защищаете?

– Да! Я их люблю, их защищаю. Даже если герой отпетый мерзавец – что делать, я его тоже защищаю.

– Таким образом вы можете какого-нибудь подлеца одарить собственным обаянием.

– Я люблю героев своих. Они как дети. Всегда хочу их понять и всегда их оправдываю. Никогда не ругаю.

– Вот живейший пример – ваш Стенли Ковальский в «Трамвае “Желание”». Тотальная адвокатура!

– Он понимает, что его мир разрушается и что он должен бороться. Вторжение может быть разным – жестким и бескомпромиссным или мягким, но таким же разрушительным. Поэтому когда в его жизнь вторгается Бланш, он понимает, что это враг, с которым нужно бороться до конца, до полного уничтожения. И акт насилия – это последняя точка, которая разрушит ее не только внешне и физически, но и внутри. После этого она уже восстать из пепла, как птица Феникс, не сможет. Если после всех остальных передряг, как бы он ее ни загонял, как боксер, в угол, она все равно ускользала и могла сопротивляться, то после этого она бороться не может. Это финальная точка. Ему это не нужно, ему это, может быть, даже неприятно, но он должен был поставить эту точку. И, конечно, для него не важно, какой облик она принимает – хрупкой женщины или здоровенного мужика. Неважно! Это враг, с которым нужно бороться до полного уничтожения, что он и делает.

– Театральный зритель хорошо вас воспринимает, как-то вы ему внятны. С удовольствием выходите именно на сцену, театр вам нужен?