Курганник

Виктор заметил, как участковый взглянул на молчавшего всю разборку Назима.

— Вот и хорошо, — кивнул парикмахер, довольно улыбаясь. — Гражданин начальник сам разберется.

После ухода милиции и обвинителя Виктор наконец позволил себе налить в пиалу черного чая и пригубить. Бархатный вкус немного вязал язык, горчил — заварки не пожалели.

— Хочу предупредить, — сказал Макар, возвращая свою пиалу на стол. — Сила кургана может иссякнуть в любой момент. Пойдете за конями — будьте осторожней.

— Лафа кончилась, — покачал головой Джордж.

— Кончилась. Затмение прошло. Может, курган побуянит еще неделю, а может, не дотянет до утра.

— Ну, неделя — это много, — протянул Назим.

Виктор насторожился: Зот не рассказывал подельникам о его похищенной машине, но конокрады могли сейчас выдать себя сами неосторожным словом. И все-таки Макар в деле! Ковалев почувствовал, как злость на друга закипает с новой силой.

— Вам вообще можно позавидовать. — Зотов повернул голову в сторону Цыганка. — Столько скота увели, и, слава богу, всадники на вас не напоролись.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — сплюнул за спину Назим. — Жалко, если все кончится. Рефкат просит еще пару бычков подкинуть.

Макар хохотнул, покачал головой:

— Жор приходит во время еды! А что с деньгами?

Назим посмотрел на него поверх пиалы, перевел взгляд на Виктора.

— Витек свой, — заверил Макар. — Правда, он думает, что это вы его машину угнали и самого чуть не хлопнули. Да, Витек?

Ковалева такое заявление застало врасплох. Он затравленно оглянулся на Джорджа и Цыганка: первый презрительно смотрел ему прямо в глаза; второй с довольной улыбкой открывал новую бутылку с пивом.

— Не дуйся, не дуйся, — успокоил Виктора друг.

— Да я так и не думаю, — пожал плечами Ковалев, уставившись в чашку.

— Твои мысли у тебя на лбу написаны. Так что с деньгами, Князь?

Назим отошел к столу с большим зеркалом, открыл выдвижной ящик и извлек из него конверт, который отдал Макару. Зотов не стал пересчитывать, просто сунул в боковой карман брюк.

«Вот тебе и сейф с секретным замком», — хмыкнул про себя Виктор, припоминая босса: тот долго бренчит ключами, а потом шепчет наизусть комбинацию, когда достает вот такой же конверт для Ковалева.

— Ну, за удачу, соратники! — провозгласил обыденным тоном Макар, салютуя чашкой с чаем.

Люба видела сквозь открытую дверь бара Зотова в компании с участковым и сразу сообразила: кузнец связан с дымным столбом в стороне Балкина озера. Весь народ вывалил на мраморные ступени усадьбы, где лучше всего было наблюдать грандиозное действо: по небу скакали рыцари с длинными копьями, навстречу которым выступили всадники в высоких шапках. Словно кто-то огромный, невидимый наклонил над курганом Рытым большое зеркало, чтобы показать селянам сражение далекого прошлого. Дым возник до миража и немного портил видение, затемняя небесное «зеркало».

— Свет! — окликнула Люба напарницу. — Я отойду.

Светлана Коротченко, крашеная блондинка с глазами чайного цвета, подбоченилась:

— Зачем это?

Она была в курсе сердечных дел подруги и тоже заметила кузнеца — второго рыжего в деревне не было.

— Надо, — коротко бросила Люба, выходя из-за прилавка.

— Ой, да знаем мы ваше «надо», — насмешливо произнесла Светка. — Видели мы ваше «надо».

— А видели, так чё зря спрашивать? — пробурчала Любовь.

— Да иди уже! Только недолго.

В холле усадьбы Люба едва не столкнулась с Ильясом Меметовым. Татарин торопился, толкая перед собой угрюмого сына.

— Иды-иды. Если ты меня подставил, я тэбе устрою суд. — Он негромко добавил несколько слов по-татарски. — Мне толка ссоры с Князэм не хватало. Топай, шалопай!

— Что-то случилось? — спросила его барменша.

Меметов даже не обратил на нее внимания — махнул рукой и поднялся на второй этаж в парикмахерскую.

Люба вышла на улицу. Бурное обсуждение миража закончилось. Народ расселся на скамеечках под раскидистыми орехами, разошелся по домам: августовское солнце давно перевалило за полдень и жара достигла своего пика. У лестницы стояли две легковушки — дверки салонов раскрыты, в динамиках надрывно жалуется «Ляпис-Трубецкой»: «Ты-ты кинула!» Чуть в стороне в тени ореха уазик участкового. Петр Баширов стоял у капота своей желтой «шестерки», потягивая с друзьями холодное пиво. Она быстро подошла к назойливому поклоннику. Тот даже не успел отстраниться — девушка схватила его за грудки, оттолкнув приятеля, оказавшегося на ее пути.

— Ну что, женишок? Колись, чего натворил?

— Э! Осторожней, кошка! — возмутился тот, которого толкнули.

— Заткнись! — бросила Люба через плечо.

— Охренела?! — Петр попытался вырваться, но острые ногти девушки впились в футболку, разрывая материю. — Порвала, дура!

— От дурака слышу! Запомни, сопляк: не лезь к Зотову, иначе будешь иметь дело со мной…

— Ой, боюсь-боюсь-боюсь… — хорохорился Баширов, краснея на глазах.

— Тогда бояться будет поздно, — прошипела Люба ему в лицо. — Навек хвостик засушу. Понял?