Курочка Ряба. Суперсекретно!

ЕРЕМЕЙ. В Бабу-Ягу, в чудище.

ГЛИКЕРИЯ. Вот ещё! Я хоть немолодая, но симпатичная, уродовать себя не дам. (Заходит за камень, и тот начинает опять переливаться и светиться.)

РЯБА. Эх, хорошо бы Гликерия в слонёнка превратилась, я бы её по хоботу гладила.

ЕРЕМЕЙ. Нет, лучше в лошадь, мы бы на ней сразу ускакали.

Из леса по тропинке выходит Царь. Он видит Еремея и расплывается в улыбке.

ЦАРЬ. Еремей, беглец! Глазам не верю.

ЕРЕМЕЙ. Царь-батюшка, не вели казнить, вели миловать. Погулять пошли, воздухом подышать.

ЦАРЬ. Погулять? Куда Курочку Рябу дели?

ЕРЕМЕЙ (в замешательстве). Ну…

ЦАРЬ. И что это за павлин тут нахохлился?

РЯБА. Я – павлинка! Прилетела из Африки.

ЦАРЬ. Зачем?

РЯБА. Рябу спасти и в Африку увезти.

ЦАРЬ.

А ну, отдавай Рябушку мою!

РЯБА. Она уже в Африке.

ЦАРЬ. Врёшь! Туда лететь далёко.

РЯБА. А вот и недалёко – камень-то волшебный. (Показывает на камень.)

ЕРЕМЕЙ (с досадой). Их, молчала бы!..

ЦАРЬ. Ну-кось, ну-кось… (Читает.) Негорюй-камень. «Если камень обойдёшь, то свою мечту найдёшь. Кем мечтаешь стать – им стань, в новом облике воспрянь».

В это время из-за камня выходит Гликерия. Она одета в праздничный красный сарафан. На голове высокий с бисером кокошник, на щёках яркий румянец, губы алые – ну прямо игрушка, а не старушка!

(Изумлённо.) Это что за кукла?

ЕРЕМЕЙ (обалдев от увиденного). Это… это нянька павлинкина.

ГЛИКЕРИЯ (надменно). Я вам не нянька. Я всех павлинок хозяйка.

ЦАРЬ. Тоже из Африки?

ГЛИКЕРИЯ.

Из неё родимой.

ЦАРЬ. Так я и поверил. Личность меняете? (На Гликерию.) Признавайся, ты Ряба?

ГЛИКЕРИЯ. Господь с тобой, Царь-батюшка.

ЦАРЬ (на Рябу). Ты Ряба?

РЯБА. Павлинка я.

ЦАРЬ (на Еремея). Может быть, ты Ряба? Отвечай!

ЕРЕМЕЙ. Ну…

ЦАРЬ (вне себя от злости). Ну погодите, я вас насквозь увижу! Я каждую вашу мысль услышу! Выведу на чистую воду!

Царь забегает за камень и тот опять начинает светиться, даже звуки оттуда слышатся непонятные, то ли ойкает кто-то, то ли икает, то ли от щекотки смеётся.

ЕРЕМЕЙ. Как бы с Царём чего худого не приключилось.

ГЛИКЕРИЯ. Худого? Жадина и хапуга – чего уж хуже-то.

РЯБА (прислушиваясь)

. Ой, кажись, идёт кто-то. Сапогами топочет, поймать нас хочет.

ЕРЕМЕЙ. В чащу бегом! Там не найдут. Беги, Ряба!

РЯБА. С таким хвостом? Я в деревах застряну.

ЕРЕМЕЙ. Чего стоишь, Гликерия?!

ГЛИКЕРИЯ (показывая на сарафан). Да и я в первых кустах запутаюсь.

ЕРЕМЕЙ (в отчаянии). И-их! Что же делать-то?! Ладно, биться за вас буду.

Еремей заходит за камень, а с другой стороны появляется Царь. У него огромные уши, длинный нос и огромные глаза на пружинках, как у краба.

ЦАРЬ. Ага, вот теперь я все ваши секретные мысли вижу и слышу. И заговор носом чую. (Тычет пальцем в Гликерию.) Гликерия. Сразу угадал. (Пристально смотрит на Курочку Рябу.) Курочка моя золотоносная. Алмаз бесценный… Пойдём во дворец.

РЯБА. С места не сдвинусь!

ЦАРЬ. Сдвинешься. У меня и руки теперь длинные!

Царь вытягивает накладные руки, хватает ими Рябу и тянет за собой.

ГЛИКЕРИЯ (цепляясь за Рябу, тянет её к себе). Ах ты паразит! Мало что чужое добро отбираешь, так ещё и близких разлучаешь. Не отдам!

ЦАРЬ. Отдашь, никуда не денешься!

Восьмой эпизод

Из леса появляется Кабан с саблей наперевес в одной руке и с револьвером в другой. Он злой и уставший.

КАБАН. Попались! Руки вверх!

Все поднимают вверх руки. Кабан подходит к ним и тупо разглядывает каждого, ничего не понимая.

(На Царя.) Чудо-юдо, что ли?

ЦАРЬ. Ага.

КАБАН (Гликерии). А где бабка с курицей?

ГЛИКЕРИЯ. Бабок здесь нету.

РЯБА. И куриц тоже.