Кузнецов против абвера

«Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии — мы ее только начали создавать, — не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы».

Затем Сталин вновь обращается к воинам Красной армии:

«На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая».

Потом он буквально выкрикнул:

«Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

За полный разгром немецких захватчиков!

Смерть немецким оккупантам!

Да здравствуют наша славная Родина, ее свобода и независимость!

Под знаменем Ленина — вперед к победе!»

А дальше продолжалась война…

29 марта 1942 года на территорию Кремля упала последняя бомба. А 15 апреля по указанию кремлевской власти рабочие разобрали маскировку Мавзолея. У его входных дверей снова появился пост № 1. И все же налеты на столицу продолжались до августа 1943-го. Но это не пугало москвичей, которые стали массово возвращаться в столицу и налаживать мирный ритм жизни. К апрелю 1942 года Красная армия отбросила немцев от Москвы на 100–250 километров, а авианалеты уже не несли прежних разрушений. Главными трудностями были голод, холод, дефицит, отсутствие даже жизненно необходимых товаров типа хозяйственного мыла. Для стирки, по воспоминаниям родственницы автора А.Е. Котовой, использовали даже каустическую соду. С голодом боролись разведением огородничества на клумбах, площадках, во дворах, пустырях. Холод побеждали заготовкой дров по Подмосковью. Некоторые умудрялись вырезать даже елки у стадиона «Динамо». По мере отступления вермахта на запад жизнь в стране постепенно налаживалась, но война продолжалась…

* * *

После отъезда из Москвы генерал Кестринг, прекрасно владеющий русским языком, нередко использовался службой Геббельса в пропагандистских кампаниях против большевизма. С особой желчью он критиковал второй советский фронт против вермахта — фронт народных мстителей, которые с первых месяцев войны наносили в тылу немецких войск ощутимые удары по врагу, особенно на железнодорожном транспорте при перевозке войск. Это он, будучи военным разведчиком и знатоком России, предпринимал попытки компрометации нашего военно-политического руководства, в первую очередь И.В. Сталина.

В его докладах наверх звучит беспардонная ложь о растерявшемся советском вожде с его лапотной армией и о России как восточной сатрапии. Достаточно вспомнить слова ближайшего соратника Сталина В.М. Молотова, чтобы развеять пропаганду всякого рода кестрингов и местных либералов.

Одним из самых устойчивых мифов был миф о том, что в первые дни войны Сталин от страха впал в прострацию и не руководил страной и Вооруженными силами. Этот миф родился вместе с докладом Н.С. Хрущева на закрытом заседании ХХ съезда КПСС «О культе личности и его последствиях».

Но время доказало, что культ, конечно, был, но была и сильная личность, которой досталась опустошенная Первой мировой войной и Гражданской рубкой голодная и холодная Россия, казалось, еще недавно выпрыгнувшая из средневековой дикости — крепостного права. Но к началу Великой Отечественной это была уже стремительно развивающаяся держава в ходе индустриализации и коллективизации.