Квиллифер

Хотя я видел его всего несколько секунд, сам факт появления непонятного человека испортил мне настроение.

«На скалах часовые, – подумалось мне. – Я могу туда взобраться, но меня застрелят, как только я окажусь наверху».

Когда я приблизился к лагерю, в воздухе пахло жареным мясом. Я увидел пару разбойников, тащивших тарелки к Дубовому дому, чтобы два аристократа насладились свежим мясом. Другие разбойники, беспорядочно смешавшись с пленными, устроились на траве вокруг озера с тарелками и чашами. Я подумал было, что это подходящее время для побега, когда разбойники расслабились, но, бросив взгляд на старый форт, увидел блестящие шлемы часовых.

Я пришел последним, кухня уже опустела. Доринда сидела одна у озера, склонившись над тарелкой.

На длинных столах стояли тарелки, лежал хлеб и деревянные ложки. Осталось немного телячьей похлебки и вареных овощей, но они выглядели не слишком привлекательно, поэтому я поискал не использованные поварами остатки мяса. В миске я нашел телячьи мозги, взял их, срезал перепонки и сосуды, потом выложил мозги в котелок с водой, кипятившейся для того, чтобы вымыть тарелки. Когда мозги сварились, я разрезал их на кусочки, посыпал мукой, поджарил на железной сковороде с маслом, петрушкой, чесноком и побегами розмарина и принялся за еду, поздравив себя с тем, что мне досталась лучшая трапеза в лагере.

Я поднял глаза от своей тарелки и перехватил взгляд Доринды, смотревшей на меня и сжимавшей в руке деревянную ложку. Я скорчил маску внимательного придворного.

– Никто больше не готовит мозги, – сказал я.

Она нанесла мне оглушивший удар по голове, так что у меня перед глазами замелькали звезды.

– Никто в этом лагере не использует свои мозги! – вскричала она, хрипло расхохоталась, а потом еще раз треснула меня ложкой.

Под суровым взглядом Доринды я поторопился вымыть сковороду вместе со своей тарелкой, а потом быстро прошелся вдоль ручья, который втекал в озеро мимо форта. Я смотрел в долину, поросшую деревьями, пытаясь понять, где нахожусь, когда услышал многозначительный щелчок, поднял глаза и увидел, что двое часовых смотрят на меня со стен форта, а один и них нарочито возится с замком кремневого ружья. Я помахал ему снятой с головы шапочкой и вернулся в лощину. Очень скоро рог сообщил пленникам, что пора возвращаться в темницу.

Пробираясь сквозь брешь в стене, я окинул взглядом разбойничий лагерь и увидел женщину, стоявшую в одиночестве возле озера, быть может, в сотне ярдов от меня. Она была в темной юбке, выделявшейся на фоне ярко-зеленой травы, и темной шали поверх ярко-рыжих волос.

С бледного лица на меня смотрели темные глаза. И от их взгляда я вздрогнул и застыл от удивления. Женщины лагеря были уставшими, наглыми или порочными, но эта женщина разительно от них отличалась, ее свежесть и красота казались пришедшими из песни.

Мы стояли и молча смотрели друг на друга, но тут один из разбойников выругался и толкнул меня в сторону темницы, и я зашагал в темноту, к камере, а в голове у меня воцарился хаос.

После часов, проведенных на солнце, под открытым небом, отвратительная вонючая темница казалась еще более невыносимой, и мне пришлось призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы молча спуститься вниз по крутой лестнице.

Я нашел одеяло там, где оставил его утром, и приготовился провести еще одну ночь в отвратительной компании вшей.

– Мне досталось грязное одеяло! – пожаловался кто-то. – Клянусь Паломником, я думаю, это кровь!

Я оглянулся через плечо и увидел двух аристократов: Раздвоенную Бороду и Покатые Плечи, тех, что не справились с разделкой теленка. Один из них, сердитый Раздвоенная Борода, держал выданное ему одеяло, и я сразу узнал, что именно на нем мы несли Гриббинса к его могиле.

Я собрался посоветовать ему вернуться и попросить другое, но в этот момент кавалер посмотрел на меня и потребовал:

– Эй, ты! Отдай мне свое одеяло!

Я бросил на него холодный взгляд.

– Я не твой слуга, – ответил я.

– Послушай, маленький мясник, – заявил кавалер. – Ты знаешь, кто я такой?

– Ты человек, который позволил взять себя в плен, не оказав сопротивления, – ответил я. – Зачем мне знать что-то еще?

Аристократ взревел от ярости и топнул ногой.

– Ты назвал меня трусом? – громко закричал он. – Будь ты благородного происхождения, я бы…

– Сдался? – подсказал я.

Кавалер поднял руку – я не знал, собрался он ударить меня или это просто был красивый жест, – но на сегодня с меня хватило оскорблений. Одно дело терпеть их от сэра Бэзила, и совсем другое – этот тип.

Я швырнул свое одеяло ему в голову и, пока он пытался от него избавиться, врезал ему в челюсть: удар получился настолько сильным, что он рухнул на пол без сознания.

– Подлый удар! – заявил Покатые Плечи. – Это было…