Квинтовый круг

– То-то и оно, – высокомерно сморщился Казакеев. – Отвыкли у нас от чистых побед. А все упирается в мастерство. В мастерство, Гарик! Но ты ведь посмотри, кругом сплошная утрата профессионализма. Дилетанты вокруг, которые чаще всего лезут не в свое дело. И искренне обижаются, что их обходят – ведь они не хуже других. Понимаешь, не хуже! Критерии сместились, раньше все тянулись за великими, а теперь держатся на общем уровне, главное теперь – чтобы не хуже, чем у остальных, получилось. А те, кто что-то мог когда-то, теперь на лаврах почивают. А чего из штанов выпрыгивать? И так сойдет! Ты вспомни, как Телорезов начинал? А теперь что? Ни ума, ни фантазии, даже не задумывался человек, что у него получится. Каждый раз какую-то фишку надо было искать, а он массовостью брать стал. Только ведь любой многостаночник – это уже не мастер, а всего лишь ремесленник.

– Да слышал я эти песни, – сказал Гарик. – Сладкие песни сирен. Позер ты, Казакеев. Позер и фат. Не боишься?

– А чего мне бояться? – презрительно согнул бровь хозяин номера. – Этой шпане еще расти и расти, у них еще интеллект на нулевой отметке.

– Среди них тоже разные люди бывают, – Гарик встал. – Не один ты такой, найдутся и другие, которым захочется парой ходов в дамки пройти. Ты ведь не забыл, как наш конвент именуется?

Казакеев демонстративно принялся оглядывать себя в зеркале.

– Дорогу осилит идущий, – сказал он. – Вот и пусть поспешают, если осилить хотят. Кишка у них тонка, масштабного им не поднять.

8

Пьянки, с которых начинаются конвенты, обязательно заканчиваются организационными мероприятиями. Можно сказать, что все возлияния подводят участников к тому, что мероприятие пора заканчивать. Некоторые спросят: а банкет? Правильно, банкет. Эта официальная пьянка, которая случается после награждения достойных, подводит итог всему случившемуся. Застолье после награждения сродни песне об олимпийском мишке – всем сразу становится ясно, что пора улетать.

Но до банкета было еще достаточно далеко, все обреченно сидели в концертном зале, и Гарик радовался, что не попал в президиум. Еще не выступил с докладом о «желтой» прессе харьковский участник конвента Альберт Сало, который, несомненно, заготовил для пишущей бульварной братии цветастые хулиганистые эпитеты и сравнения, свидетельствующие об остроте ума выпады, различного рода ссылки на изречения давно умерших мудрецов, – и все это для того, чтобы камня на камне не оставить от желающих вырастить добродетель из семян порока. Сам Альберт Сало только загадочно усмехался и щедро разбрасывал намеки, из которых следовало, что доклад его навсегда похоронит бульварную журналистику.

Но прежде подступила торжественная минута.

Пока раздавали поощрительные призы начинающим пэтэушникам и представителям славного племени уличных «бакланов», пока объявляли десятку лучших, народ в зале резвился и обсуждал убийство Телорезова. Все сходились на том, что, судя по нестандартному исполнению, задумано оно было человеком талантливым и, безусловно, любящим свое дело. К Андрею Романовичу большинство относилось как к славному пережитку прошлого: хорошо начав в восьмидесятых, он постепенно отошел от собственных почти классических дел и больше упирал на массовость, поэтому молодежь его боготворила, а старички, начинавшие в одно время с Телорезовым, относились к нему с нескрываемой иронией – ну, удивил, старичок, удивил, всего-то шесть подростков за неделю и одним и тем же перочинным ножом?

Поэтому весть ведущего о посмертном присуждении премии «Киллеркона» за истекший год ветерану клуба Телорезову в зале приняли неоднозначно, о чем свидетельствовал ропот, прошедший по рядам.

Ведущий заговорил о Гран-при. В зале наступила мертвая тишина. Номинационные списки получили все, а потому знали, что регламентом конвента вручение Гран-при просто не предусматривалось, ввиду общего низкого уровня совершенных в текущем году убийств. Но одно дело это прочитать, и совсем иное – услышать из уст представителя оргкомитета.

Гарик вышел к трибуне, глянул в зал. Ощущение было такое, что он сидел под прицелом двух сотен револьверов и пистолетов разного калибра.

Известие о том, что Гран-при вручаться не будет, зал встретил сдержанным рокотом, потом вдруг резко и пронзительно засвистел Казакеев, его нестройно, но дружно поддержали, но Гарик Московский хладнокровно дождался, когда крики и свист стихнут, и поднял руку.

– Тем не менее, – сказал он, – жюри приняло решение о вручении специальной премии за мастерство и изысканность формы. В этом году лауреатом премии за работу «Графическое выражение константы неопределенности в эфирном времени НТВ» стал небезызвестный участникам нашего конвента Михаил Казакеев!

В зале вразнобой захлопали.