La Cumparsita… В ритме танго

Она течет внизу, обильно испуская свой секрет, и сверху соки топит, соблазняя и подталкивая меня к чему-то нехорошему. Любимая мотает головой, словно находится в горячке и не понимает, что происходит не только с ней, но и с окружающим нас миром, который, похоже, включает основательную несознанку, свидетельствуя нам своим завороженным видом на открытой всем ветрам назло смотровой площадке.

— Еще-е-е, — шепчет, никак не попадающая в свой персональный рай малышка. Даша хнычет и по-детски изгибает губы, специально выставляя обиженную нижнюю для поцелуя.

Я привстаю, сажусь и проталкиваюсь еще немного глубже. Хрипим и ноем на два голоса синхронно и как будто задушевно. Я грубо и с непроизносимым вслух грязным матом, который бубню себе под нос, считая погружения и пошло чмокающий звук, когда отхожу назад, а кумпарсита — тонко, резко и выгнув шею, обнажая чересчур натянутые жилы то ли для глубокого, с затяжкой поцелуя, то ли для укуса, на которой я запросто могу осмелиться, потому как больше ни черта не соображаю. Жена, похоже, довела меня и подталкивает перейти жирную непересекаемую черту… Включить животное желание и бешеный размах и отключить к херам влюбленного в нее мужчину? Осмелюсь или пожалею маленькую кумпарситу?

Обхватываю одной рукой за талию, фиксирую и никуда не отпускаю. Раздвинув ноги, толкаюсь мощно внутрь Даши, развивая почти сверхзвуковую, по человеческим понятиям, скорость. Жена ахает и утыкается лицом в плечо, но стойко шепчет:

— Еще…

На бешеных толчках к красивому финалу приходим с ней одновременно. Дышу открытым ртом, прохаживаясь носом и оскалом выставленными зубами по нежной коже женской шеи, а Дашка вылизывает мне плечо, почти по-матерински приговаривая:

— Спасибо, спасибо, дорогой…

— Ну что скажешь, Яр? — ступая босыми ногами по влажному у побережья мелкому песку, с подкатанными до середины икр светлыми домашними штанами, скрестив пальцы на своем затылке и растопырив локти по сторонам, спрашивает Алексей меня. — Дом отдыха устраивает или пусть Красов еще немного постарается?

— То есть? — поддерживаю под головку спящего сыночка, устроенного в каком-то вещевом мешке специально для детей на моей груди.

Смотрю под ноги и завороженно улыбаюсь, следя за тем, как накатывающая на берег пенная волна облизывает песок и вместе с собой пропускает его через мои пальцы. Песчаный берег, кое-где мелкая галька и расколотые маленькие рапаны — пляж для детских или нежных кожей человеческих натур. То, что нужно для семейств с маленькими детьми и повизгивающими женщинами, плавающими в морской пучине исключительно вольным стилем, королем-царем — не путать с кролем, или по-собачьи, на худой конец.

— Костя — строитель. Вернее, он отличный дизайнер, архитектор, каменщик, монтажник, плотник… Короче, мастер на все руки. Тут многие заказывают такие себе дома отдыха на целую семью. Он на этом построил свой хорошо зарекомендовавший в особом сегменте рынка бизнес. Лишь по старой крепкой дружбе, в память о недавно ушедшем из жизни отце, да и моих с ним великолепных отношениях, парень, скажем так, профессионально ублажил меня.

— Сколько мы должны за это наслаждение?

— Нисколько, сынок. Сезонное присутствие и оздоровление моих внучков — о большем не прошу. Детей хочу видеть здесь всегда. Польза от морского воздуха хорошо известна. А у нее, — тесть кивает на две женские и одну детскую фигуры, идущие впереди нас, при этом четко попадает на спину моей Дарьи, — много тайн, Горовой. Не удивлюсь, если где-то покоится тетрадочка с приведенными корявым детским почерком перечислениями. Найти бы и пройти рыбий инструктаж. Ознакомиться с полным пакетом Дашенкиных секретов.

А это еще что означает?

— Ее планы, тайны, нереализованные мечты, разбитые и даже не вышедшие к отметке «СТАРТ» собраны вот здесь, — он приставляет указательный палец к своему виску, изображая самоубийственный ствол ручного пистолета. — Она моя дочь, ты мой сын, а я привык баловать своих детей. Не смей мне ничего и никогда про сучьи бабки говорить. Даже не вздумай заикаться. Ясно, Ярослав?

— Вполне.

— Меня так воспитал отец, а мать отшлифовала то, что он не настрогал. Я строю свою империю…

— Мы ведь Горовые, Алексей.

— Я фамилии ни хрена не различаю. Тупой в генеалогии, наверное! — он сильно пожимает плечами, а я на его последнем предложении и даже во всем внешнем виде тестя почему-то странным образом угадываю себя.

Мои слова и мысли, желания и такой же незатыкающийся запал. Мы вроде бы не кровные с ним родственники, но в рассуждениях чем-то схожи. Вот такие ситцевые чудеса!

— Она не взбрыкивает и не каверсует? Послушная жена? — высвободив одну руку, опускает на прикрытую легкой шапочкой головку Глеба, гладит крупным пальцем лобик и несколько раз нажимает на подрагивающий сморщивающийся от свежего морского воздуха детский носик.

— Жалоб нет, — усмехаюсь.

— Отличненько! Значит, слава богу, зашибись! — Смирнов останавливает нас и, тронув меня за локоть, плавно разворачивает к себе. — Яр…

— Да? — шепчу, разглядывая улыбчивое лицо Алексея.