Лабиринт

Выступление отряда сегодня несколько задержалось, но оно продолжалось по заранее намеченному плану. Все в том же порядке впереди голова в голову ехали верхом подпоручик Ито и старший унтер-офицер Уэда. Они беспрестанно о чем-то разговаривали и, казалось, были даже в лучшем настроении, чем обычно. Сбежал один возница? Подумаешь какая важность! Они всегда ищут случая удрать. И вчерашней ночью Юну удалось это сделать. Уж не стремилось ли начальство своей показной веселостью дать именно такое толкование событию и тем самым рассеять беспокойство солдат? Если это было так, то, несомненно, инициатива тут принадлежала старшему унтер-офицеру Уэда. Он и всегда утверждал, что местные партизаны — это просто сброд и цель их лишь запугивать и тревожить неприятеля, а выступать они отваживаются в весьма редких случаях, поэтому лучше не уклоняться от стычек с ними. О нем говорили, что раньше он совершенно спокойно заставлял реквизиционные отряды двигаться через ущелья в горах, и тогда на головы Солдатам часто летели камни и глыбы земли, сбрасываемые сверху партизанами. Под аккомпанемент ритмического постукивания копыт часто слышался зычный смех старшего унтер-офицера, у которого был густой бас, не вязавшийся с его плюгавой фигурой. И каждый раз Сёдзо при этом казалось, что старший унтер-офицер знает об огнях в горах, горевших позапрошлой ночью. Доклады часовых он, видимо, решил держать втайне. Все так же двигались они по узкой проселочной дороге среди полей походной колонной по двое в ряд, но только сегодня все с какой-то особой надеждой поглядывали на своих товарищей, которые несли легкий пулемет и гранатомет в центре колонны.

На голубом небе не было ни облачка, прозрачный воздух был легкий и сухой, стояла обычная до наступления дождей погода, но сегодня выдался особенно погожий день. Временами поднимался ветерок и приятно холодил вспотевший под фуражкой лоб и шею. При этом ветерок не был настолько сильным, чтобы крутить над дорогой вихрем пыль, поднятую ногами людей и животных, он лишь подхватывал легкую ее завесу, и, красиво золотясь на солнце, она разлеталась в стороны. Если считать, что мрак ночной— прибежище всякого зла, то сверкающий солнцем ясный день как будто создан лишь для добрых дел и настраивает людей на оптимистический лад. Был ли Юн действительно лазутчиком или, как поговаривали его товарищи, он только что женился и потому рвался к жене, неизвестно, только прошлой ночью он не вытерпел и бежал. Солдатам, видимо, уже наскучило спорить, какая из этих версий более правдоподобна. С точки зрения занимательности солдатам, несомненно, больше импонировало второе предположение; к тому же желудок постепенно переключал их мысли на вкусный обед, который ожидал их по прибытии на место.

Сёдзо тоже не составлял исключения. Он теперь был гораздо спокойнее, чем утром, когда они выходили из деревни. Стертая нога беспокоила его сейчас значительно меньше. Да и горы сегодня действовали не так угнетающе. Отряд направлялся в селение Р., находившееся на таком же расстоянии от села А., как и вчерашняя деревня, но горы были теперь по другую сторону, а тот их край, который напоминал гигантское кресло, был уже закрыт отрогами. Из-за этой перемены забывались виденные там подозрительные огни, и само исчезновение Юна, казалось, не имело отношения к этим огням. Несомненно, в Юне была какая-то примесь персидской или турецкой крови. Это уже и раньше приходило Сёдзо в голову. Вдруг у него явилась мысль, что солдатский сапог топчет ту самую землю, по которой некогда шло общение предков нынешних турков и персов — так называемых варваров — с Китаем, ту землю, по которой где-то проходил «шелковый путь» и где сохранились замечательные следы древней культуры. И вместе с другими попирает эту землю солдат Сёдзо Канно.