Лабиринты свободы

Костюшко также был тронут этими словами, и у него промелькнула шальная мысль всё вернуть на привычные места и остаться. Но эта мысль была только мгновение, и Костюшко, ничего не добавив к сказанному, протянул на прощание руку.

— Чем я могу быть вам ещё полезен? — спросил, прощаясь, Вашингтон. Ему хотелось в этот момент сделать для Костюшко хоть что-нибудь нужное для него, но он не знал, что ему ещё предложить, кроме хорошего вина.

— Прощайте, — тихо произнёс генерал вместо ответа. — Бог даст, может, ещё свидимся на этом свете.

По-мужски пожав друг другу руки, они расстались. Костюшко вышел из кабинета, а Вашингтон грустно посмотрел на недопитую бутылку вина, потом налил себе остатки в кубок и залпом выпил.

XVIII

огда Костюшко покидал Чарлстон, его провожали два генерала американской армии, с которыми он долгие годы делил горечь поражений и радость побед. Генерал Гейтс с грустными глазами смотрел на Костюшко, гадая, увидит ли он его ещё в этой жизни. А генерал Грин долго не выпускал из грубой ладони бывшего кузнеца ладонь своего недавнего подчинённого, как будто чувствовал, что видит его в последний раз[27]

. Он привязался к Костюшко за годы совместной службы и сильно переживал, что тот, вероятнее всего, навсегда покидает Америку. Своей сильной рукой, привыкшей держать кузнечный молот, он похлопал Костюшко по плечу, как бы подбадривая. Ведь его другу предстояла долгая дорога домой через океан и несколько европейских стран.

— Ну, с Богом! — пожелал в дорогу Гейтс.

— Пиши, — попросил Грин, думая поддерживать связь с Костюшко даже через океан. Они в душе надеялись, что прощаются друг с другом не навсегда.

Костюшко направлялся в Филадельфию, а оттуда, завершив все свои дела, он собирался из порта Нью-Йорка отплыть во Францию.

За бортом тихо и привычно плескались волны Атлантического океана, а солнце приятно щекотало тёплыми лучами лицо. Костюшко, прикрыв глаза, сидел на корме корабля, плывущего во Францию, а через его веки безуспешно пробовали пробиться солнечные лучики, оставляя в глубине его глаз разноцветные круги.

Костюшко было хорошо и спокойно. Он находился в том приятном состоянии ожидания, когда до цели его прибытия было ещё далеко, а непривычное для него ничегонеделание ему ещё не надоело и даже приносило какое-то удовольствие.

Томаш в первые дни плавания не знал, чем заняться. Он брался помогать матросам выполнять хоть какую-нибудь работу, не требующую особых навыков моряка. За эти качества вся команда корабля приняла его в свою компанию и приглашала на вечерние развлечения в виде танцев на палубе под дудки и барабаны или игр в кости. А по вечерам, когда на судне всё затихало, Томаш с грустью вспоминал Гриппи.

Он почему-то скучал без чернокожего друга. Костюшко, так же, как и Томашу, предоставил ему право выбора: остаться в Америке или уехать в Европу. Гриппи выбрал первый вариант. После отплытия судна, на котором Костюшко с Томашем возвращались на родину, слуга ещё долго стоял на берегу, пока корабль не скрылся за горизонтом. Потом большой и добрый чернокожий человек медленно побрёл к своему новому дому, который перед расставанием купил ему его прежний хозяин.

Костюшко открыл глаза, и сразу солнечные лучи ослепили его, радуясь, что наконец-то до брались до его зрачков. Когда глаза привыкли к яркому полуденному солнцу, Костюшко раскрыл книгу Томаса Мора «Утопия» и продолжил чтение, прерванное им на несколько минут для отдыха его уставшим глазам. Эта была одна из многих книг, которые Костюшко загрузил с собой на корабль. Изучая работы различных известных философов, начиная с древних времён, он заметил закономерность повторяющихся исторических событий, отличающихся друг от друга лишь своими сценариями, действующими лицами и временем происходящего. При этом Костюшко сделал для себя выводы, что если взять на вооружение основные принципы развития исторических процессов, то в будущем можно избежать многих ошибок, которые также повторяются известными личностями, оставившими свой след в мировой истории.

Костюшко ещё раз убедился в правильности своих выводов, изучив работу Никколо Макиавелли «Государь», в которой автор подробно расписывал некоторые принципы государственного устройства и правления, методы захвата власти и способы её удержания за собой, лишая конкурентов возможности занять своё место. Эти общие принципы могли быть применимы для любого времени в различных странах, если там созданы исторически соответствующие предпосылки и условия.