Лабиринты свободы

— После твоего самовольного оставления границ Речи Посполитой король подписал приказ о лишении тебя всех воинских званий, — пояснял Сапега. — Понятовский с Чарторыским, наверно, имели на тебя определённые виды и, возможно, строили свои планы, как использовать твои знания.

— Так почему меня сразу не направили тогда в армию, когда я приехал после учёбы из-за границы? — горячился Тадеуш. — А сейчас? Мои знания и опыт уже никому здесь не нужны? — Тадеуш правой рукой очертил в воздухе круг, давая понять Сапеге, что он имел в виду данное военное ведомство.

— Покупай патент офицера и служи, — посоветовал Казимир Сапега расстроенному товарищу.

Костюшко нахмурился... Он почти все деньги отдал старшему брату на погашение долговых обязательств, а оставшихся у него после возвращения из Америки не хватит на покупку дорогостоящего офицерского патента.

— Я не буду покупать патент, — упрямо сказал Костюшко магистру варшавского ордена масонов. — Я вижу, что моей родине не нужны бывшие генералы из республиканской Америки.

Костюшко посмотрел на друга, и тот увидел в его глазах столько отчаяния и горечи, что слова утешения застряли у Сапеги в горле.

— Теперь я переступлю порог этого заведения только после того, как мне пришлют сюда приглашение, — упрямо заявил Костюшко и быстрым шагом направился к выходу.

Сапега с трудом остановил Костюшко в коридоре. Он понимал, что сейчас чувствовал его товарищ, и предложил ему ещё один вариант добиться восстановления в армии Речи Посполитой.

— Постой, не горячись, — Сапега крепко держал Костюшко за рукав генеральского мундира. — Есть ещё один путь... Прямо к королю. Я думаю, он не откажется встретиться с тобой после твоих «приключений» в Америке.

Сапега больше не предлагал иных путей решения проблемы, а потащил его в офицерский клуб. Там они просидели целый вечер, распивая вино с виноградников южных границ Франции и с ностальгией вспоминая молодые годы учёбы в Рыцарской школе. При этом, понимая друг друга без слов, они старались не вспоминать о неприятном событии прошедшего дня.

Станислав Август Понятовский был извещён гетманом Огинским о посещении Костюшко его ведомства, а также о его ходатайстве.

— И вы ответили ему отказом, несмотря на то, что он известнейший генерал американской армии с опытом военных действий? — подняв в удивлении брови, спросил король.

— Ваше величество, Речь Посполитая — это не Соединённые Штаты, — спокойно объяснил Огинский своему королю, — Там республика, у нас — монархия, у них была Война за независимость, у нас — мирное время. Пока... Кроме всего прочего... — гетман умышленно сделал паузу, — русскому дипломатическому корпусу, возможно, не понравится, что в нашей армии служат офицеры с явными республиканскими взглядами.

Король внимательно посмотрел на Огинского. Тот не отвёл взгляда и спокойно смотрел на Станислава Августа, ожидая его решения.

«А ведь он прав. Сейм не утвердит Костюшко на генеральскую должность, — подумал польский монарх. — А если я буду настаивать, то уже завтра Екатерине доложат, что я беру на службу американских генералов и готовлюсь к войне. Огинский будет первым, кто сообщит Штакельбергу об этой новости, чтобы нас рассорить».

— Насколько мне известно, Екатерина II сама ведёт переписку с одним из подобных республиканцев, — поддел король гетмана.

— Кроме всего, Костюшко уже был капитаном армии Речи Посполитой, — парировал удар Огинский, напомнив королю историю восьмилетней давности, — и государственная казна не один год оплачивала его учёбу за границей. Он же нарушил свой воинский долг и самовольно покинул страну.

Король задумался. Он хорошо помнил этот случай и тот приём, на котором Костюшко рассказал Станиславу Августу Понятовскому свою любовную историю. Желая уберечь молодого человека от неприятностей, он тогда рассказал о любовных терзаниях капитана Юзефу Сосновскому, отцу той девушки. Кто бы мог подумать в то время, чем всё это закончится?! Костюшко самовольно бежал в Америку, а его за это лишили офицерского звания.

«Пожалуй, гетман прав. Не надо поднимать много шума из-за этой истории, — раздумывал король. — На должность простого офицера генерал американской армии вряд ли согласится, а присваивать звание генерала армии Речи Посполитой разжалованному офицеру... Посмотрим, как этот Костюшко поведёт себя дальше», — решил Станислав Август Понятовский и утвердительно кивнул, соглашаясь с аргументами Огинского.

Однако он не отказал в аудиенции Костюшко, когда тот попытался встретиться с ним лично. Ему было интересно поговорить с тем, кто восемь лет назад покинул границы Речи Посполитой, стараясь избежать королевского суда.

Станислав Август Понятовский внимательно слушал рассказ Костюшко о его службе в Континентальной армии. Иногда он задавал ему какой-нибудь вопрос, а потом опять продолжал слушать.

«Нет. Ещё не время, — думал король. — Офицерский патент я ему предложить не могу, а республиканцы в армии мне пока не нужны».

— Я вижу, у вас награда... — наконец обратил он внимание на орден Цинциннати.