Лабиринты свободы

Тадеуш задумался. По прибытии домой он хотел лишь немного отдохнуть и осмотреться в новой для себя ситуации. Ведь он вернулся на родину не как блудный сын к отцу, а как опытный военный, желающий теперь ей послужить. Правда, после сокращения армии Речи Посполитой, когда её численность дошла до 15 000 человек, офицерский патент стоил дорого. Тадеуш не рассчитывал на такую сумму, хотя и считал себя не обделённым деньгами. К тому же большую часть денег, которые он привёз с собой из Америки, Тадеуш решил отдать Иосифу, чтобы тот рассчитался с закладными. Он решил помочь брату и только что за этим столом пообещал ему сделать это. Однако денег было всё равно недостаточно: из-за дефицита бюджета Конгресс Соединённых Штатов при отъезде Костюшко на родину не смог выплатить ему всей суммы за службу. Была ещё надежда на помощь сестры Анны и её мужа Петра. Иосиф обратился к ним за помощью, и они также обещали дать ему денег для выкупа закладных.

— Для начала побываю в Варшаве и в Вильно, встречусь со старыми друзьями, если они будут готовы встретиться со мной, — ответил брату Тадеуш.

Он ещё хотел расспросить его о Людовике, но не знал, как задать ему этот больной для него вопрос, но Иосиф его опередил.

— А Людовика Любомирская у отца сейчас бывает редко, — просто так, как бы между прочим, сообщил он брату. — Сдал гетман, постарел, стал никому не нужен... В сейме другие, молодые сейчас правят.

— А что Понятовский? — сразу перевёл разговор на другую тему Тадеуш. — Как всегда: мечется между сеймом и Россией? — уточнил Тадеуш про короля.

— Ему не позавидуешь. Порвали нашу Речь Посполитую на части, — вдруг со злостью, скрипя зубами, взорвался Иосиф и ударил кулаком по столу. — Ему между двух огней крутиться приходится: с одной стороны — Екатерина со своим дипломатом Репниным, с другой — Чарторыские с оппозицией на сеймах грызутся. А чуть что — король виноват: и в том, что русские гарнизоны стоят в польских городах, и в том, что довёл страну до раздела.

— Ну а хорошее есть что-нибудь в этой стране, пока я был за океаном? — с горечью спросил Тадеуш, не выдержав сплошной чёрной полосы новостей.

Иосиф умолк и задумался, а потом изобразил на своём лице философские размышления и сделал заключение по текущему моменту:

— А знаешь, брат, по-моему, что-то произошло в головах у шляхты: во время этого временного затишья после войны с Барской конфедерацией шляхта начала «работать».

— Это как? — не понял Тадеуш.

— Да просто: шляхта взяла пример с самого короля, который занялся всякими там торговыми делами, как будто делать королю больше нечего.

— И что это за дела? — уже заинтригованно спросил брата Тадеуш.

— Ты знаешь, в Бельведере под Варшавой Понятовский открыл фабрику фаянса, а в Козеницах он организовал производство металла.

Иосиф налил себе полный кубок вина и оглянулся на жену, которая с неодобрением покачала головой, но ничего не сказала. Воодушевлённый таким нейтральным поведением супруги, Иосиф опрокинул содержимое кубка себе в рот, крякнул от удовольствия и продолжил свой монолог, закусывая выпивку солёным огурчиком:

— А шляхта? Чем она хуже? Тоже приобщилась к торговле. Да что там говорить, если друг короля сам Антоний Тизенгауз создал поселение, где изготавливают всё, начиная с булавок и кончая каретами и всякими там кружевами, А князья Чарторыские также не отстают: имеют где-то на Волыни фабрики сукна да всяких там шляп.

Костюшко хорошо помнил этого приближённого к королю человека — Антония Тизенгауза. Вступив на королевский престол, Станислав Август Понятовский понимал, что внести изменения в политическую и экономическую систему Польши и Великого княжества Литовского ему одному будет не по силам. Для этого ему нужно было объединить своих политических единомышленников и, главное, уничтожить liberium veto, дать возможность всем слоям населения страны равные права проявить себя в предпринимательстве, в торговле. Вот тогда молодой король и вспомнил про друга молодости Антония Тизенгауза. Как настойчиво и красочно расписывал тот молодому Понятовскому в Волчине свои планы по развитию экономической независимости Речи Посполитой!

Станислав Август Понятовский вызвал в Варшаву Антония Тизенгауза, который в то время уже занимал должность гродненского старосты. Король неожиданно для многих приближённых вдруг наделил его особыми полномочиями и выделил из государственного бюджета огромные средства. Эти деньги должны были пойти на развитие Гродно[28] и прилегающих к нему мелких городков, и Антоний Тизенгауз рьяно взялся за претворение в жизнь своей мечты. Он хотел создать экономически развитый регион страны, чтобы на его примере развивать всю экономику Речи Посполитой.