Ландскнехт шагает к океану

— Так вот, доблестный лейтенант кавалерии Мак-Грегор, да сбудутся ваши мечты о капитанстве, — возобновил светскую беседу Гюнтер. — Никогда не поверю, что вашей солдатской совести достанет на то, чтобы, вызволив нас единожды, тут же неволить вторично. Как добрые католики, мы не желаем служить в вашей богопротивной армии, стоящей на страже интересов Антихриста. Можете нас перебить, но служить к вам не пойдём, — торжественно возвысил голос Гюнтер.

Все невольно переглянулись при словах Гюнтера о «добрых католиках» — это уж он круто загнул. Михель, да и прочие, подумали, что вот он и финал их жизненного пути. Гюнтер и мушкет-то первым демонстративно опустил, хотя Мак-Грегор, конечно, не присутствовал при сцене с Мельхиором и не ведал, как Гюнтер может усыпить бдительность.

Шотландец тоже оказался любителем демонстраций. Необыкновенно медленно, как показалось всем, он поднял руку, словно готовясь дать отмашку на общий залп. Но рука его потянулась кусу, который он и стал накручивать, размышляя. Неизвестно, что бы он там надумал, но за воротами вновь раздался шум и конский топот, и в окружении кавалеристов показалась кучка пеших. Эти были без оружия, изрядно взъерошенные и побитые. Без сомнения, это были захваченные шведами члены мужицкой шайки, и было их шестеро.

Бравый шотландец наконец-то оставил терзаемый ни в чём не повинный ус и принял решение.

— Вам повезло, уважаемые. Вот эта шестёрка вполне вас заменит. Конечно, не сразу, ну да это забота капрала, который их будет муштровать. Я полагаю, мощи Швеции не будет нанесено непоправимого ущерба, если она не заполучит ваших шести мушкетов. Вот только помогите мне уговорить их принять нашу сторону.

— Это мы мигом, — враз оживился Гюнтер. — Есть тут у меня про запас один молодчик. Вам он всё равно не сгодится — нашпигован свинцом, а мне в самый раз. Я объясню ему, как плохо нападать на честных солдат, хотевших только поесть и поразвлечься, и считайте, что их контракты уже пылятся в вашей полковой канцелярии.

— Да пожалуйста, — пожал плечами лейтенант. — Только не очень-то затягивайте.

— Я мигом, — повторился Гюнтер и смело шагнул из строя. Ни секунды не колеблясь, он вручил свой мушкет Михелю, что должно было произвести на шведов самое благоприятное впечатление.

— Гюнтер, может, пособить, — Ганс тщетно пытался казаться безразличным — от вспыхнувшего вожделения голос его звенел натянутой струной.

— Нет, Ганс, для двоих там уже маловато.

Гюнтер несколько поспешно пересёк двор, направляясь к мусорной куче. Шведы и не думали расступиться, давая ему дорогу, даже не смотрели на него, поэтому Гюнтеру пришлось лавировать между конскими крупами. Только их лошади злобно косились на Гюнтера и фыркали, распознавая в нём чужака из племени тех, кто так и норовит при каждом удобном случае ткнуть их пикой в брюхо либо залепить пулю промеж глаз. Животные в отличие от людей не доверяли Гюнтеру, подозревая его во всех смертных грехах сразу — от скотоложства до пристрастия к конскому жаркому. Однако вышколенность и преданность хозяевам не позволяли и вцепиться в плечо или лягнуть дефилирующего мимо Гюнтера. Недоверчивость животных передалась Михелю. Ему вдруг померещилось, что вот сейчас, поравнявшись с последним всадником, Гюнтер сбросит его с коня, запрыгнет в седло — и ищи ветра в поле, оставив их объясняться с разъярёнными шведами. А Гюнтер ему ещё и свой мушкет вручил, словно стреножил. Михель всего лишь раз стрелял с двух рук, но ведь то из пистолетов, и результат был плачевен.

Однако честный Гюнтер оказался лучше, чем Михель о нём подумал. Не мог он обмануть доверие товарищей, да и Мак-Грегора тоже.

Крика ожидали, но не от Гюнтера.

— Как ты посмел умереть?! — ревел Гюнтер, награждая труп яростными пинками. — Как ты мог не дождаться меня! Сволочь мужицкая, сволочь, сволочь!

Никто в жизни не видел Гюнтера в таком возбуждении.

«Ну вот и Гюнтер сломался, — уныло подумал Михель. — И что-то с нами будет».

Отчаяние Гюнтера словно придавило их к стене, не давая двинуть и пальцем. В сторону Гюнтера они старались не смотреть, словно не желая запечатлеть в вечности его именно таким. С опаской поглядывали на шведов. Некоторые кавалеристы оглянулись, заинтересованные. Лицо одного мужика растянула широкая кривая ухмылка: что, ландскнехты, и вам бывает солоно.

Мак-Грегор демонстративно подавил зевок:

— Кажется, представление затягивается, и мы понапрасну теряем время. Господа, мы вообще-то люди занятые.

А ведь совсем рядышком было спасение, ведь отпускали ж нас шведы. Значит, Гюнтеров мушкет бросаю, стреляю со своего, потом быстро наклоняюсь за его... Замыслы Михеля были прерваны тем, что он почувствовал, что его отодвигают.

Вперёд неожиданно для всех выступил Ганс.

— Я вот что удумал. Послушай, — несколько сбивчиво начал он. — Обмен, так сказать. Ты мне одного из этих вот мужичков отдай. На время. Я тебе его скоро возверну. Может, правда, не целиком, а по частям. Ну да небольшая потеря для света белого. И после этого, голову ставлю, они на коленях будут умолять взять под свою руку.