Ландскнехт шагает к океану

— Один уж тут наобещал было. Счас вон с мертвяком здорово бьётся. — Предложение Ганса явно не заинтересовало Мак-Грегора. — К тому же я ясно сказал — мне шестеро нужны, а у тебя вроде как пятеро остаётся.

— Не печалься, будут у тебя шестеро, — сделал упреждающий жест Ганс — Я пойду за него, пострадаю за общество, коли надо. Палачи, по нонешним временам, ой как нужны.

— Подобного добра у нас предостаточно, — охладил его пыл шотландец.

— Так я ж не только топором, — ощерился Ганс. — Мне и с мушкета сподручно.

— Ай да Ганс, — поспешил выразить общее чувство Макс, — молодец такой.

— Бросишь свою команду и пойдёшь вот с этими? — кивок в сторону притихших, внимательно слушающих мужиков. — Так они ж тебя зарежут на первом биваке[132].

— А вот это надо будет ещё поглядеть, — Ганс даже подбоченился горделиво — любуйтесь, какой красавец.

— А что, спытаем парнишку в деле? — лейтенант даже оглянулся на своих подчинённых, словно всегда с ними советовался. — Может, увидим что занятное.

— Уж в этом-то можете быть уверенными, — вечно настороженный зверь в душе Ганса, разнося в прах запоры и решётки, рванулся на волю и изготовился к прыжку.

Было в его ровном, неугрожающем, в общем-то, тоне нечто от раската отдалённой грозы, нечто такое, что у навидавшихся всякого мужиков волосы зашевелились, а изображающий отчаянную скуку, немного даже жеманный лейтенант новым взором окинул Ганса и, словно невзначай, осадил лошадь, как будто на лесной тропе из-за поворота блеснули вдруг на него глаза крупного хищника.

Ганс прекрасно уловил эту перемену состояния, но не подал и виду, чтобы зазря не раздражать великого начальника.

— Ганс, я не дам тебе этого сделать, — про замолчавшего Гюнтера как-то подзабыли, а он тут как тут.

Кроме светлых полосок на крытом, как у всех, пороховой копотью лице, ничего не выдавало в Гюнтере его недавнего состояния.

— Пора прекращать сей балаган. Я лучше свою душу запродам, чем тебе позволю сгубить ещё хоть одну. Лейтенант! Я обещал тебе шестерых новобранцев? Они у тебя будут.

Гюнтер вытащил шпагу и чиркнул по брусчатке.

— Вот вам черта, — обратился он к мужикам. — Может, и скверно получилась, ну да захотите — увидите.

— За ней жизнь, шведское серебро, и всё такое прочее. Думать вам ровно столько, сколько мы будем фитили раздувать. Лейтенант! Делать нечего. Если они предпочтут отправиться к своим, таким же вонючим и упрямым, как и сами, праотцам — и дьявол с ними. Мы принесём клятву на верность Баннеру. Не подыхать же здесь, во дворе, в конце концов под вашими палашами.

Широким, уверенным шагом Гюнтер занял своё место в строю, почти вырвав у Михеля мушкет, от которого тот и не чаял избавиться.

— Готовсь. Курки взвести, полки открыть — всё как положено. Цель в брюхо, ребята, чтоб помаялись.

— Фунтов семьсот перегною заготовим, — Макс готов был шутить даже на сковородке в аду.

— Гюнтер, мушкеты-то мы разрядим, а ну как шведы воспользуются сим оборотом, да возьмут нас в палаши, — предостерёг Михель.

— А у тебя есть ещё какой выход? — зло огрызнулся Гюнтер.

— Не торопись стрелять, дай им поразмыслить, тварям твердолобым, — это уже Гюнтер всем. — Цели разбираем слева направо, хотя я всё ж надеюсь, что обойдёмся без стрельбы.

Михель отсчитал в ряду «своего» и с некоторым интересом даже стал вглядываться в лицо человека, которого, возможно, в скором времени отправит на тот свет, словно выискивая в чертах лица признаки обречённости, печать смерти. Команды Гюнтера по подготовке к стрельбе, нарочно затянутые, он выполнял чисто механически — не первый и даже не сотый раз под его прицелом оказывались живые и мыслящие, вынырнувшие из ниоткуда либо спокойно сидевшие на своей земле в ожидании Михелева появления. Не все подобные встречи заканчивались для визави Михеля трагически, но он уже и не сочтёт точно, скольких усадил в лодку Харона[133] и оттолкнул от берега. Не всегда Михель и разглядеть-то успевал, кого выплёскивало под его удар неумолимое течение времени. В коротких бешеных схватках ночью, в лесу, в тумане, в пьяном угаре, в слепящей злобе — тут кто проворней и метче. Сегодня вот за забором — попробуй угляди.

Сейчас выпал случай, не особо спеша, рассмотреть мишень. Ангел смерти явно не спешил накрыть своей тенью его жертву. Насмешливый, с какой-то полубезумной искоркой взгляд больших серых глаз — прочие детали как-то не фиксировались.

— Да он же, этот, наподобие нашего Ганса, если не похлеще. Ему же всё равно.

Однако Михель ошибался. Под ружьём люди взрослеют быстро, ещё скорей они зреют под прицелом, осознав вдруг, что ведь и не жили же совсем. Насмешливое выражение вдруг как ветром сдуло — мужичок закрутил головой, оглянулся даже на шведов, ища у них поддержки. Лицо его исказилось, он вдруг страшно напрягся, словно хотел броситься на Михеля. И тут вдруг Михель увидел, что все мужики сцепились руками, и его жертву просто крепко удерживают соседи.

Момент залпа, как ни выгадывал время Гюнтер, приближался.