Читаем Лароуз полностью

Ну и что? Зато она носила шляпки и застегивала туфли на пуговицы. Она знала Декларацию независимости наизусть, и сам капитан Пратт рассказывал ей о Гражданской войне и о том, за что сражались ее участники. Она была не чужда поэзии и декламировала стихотворение об ангеле на кухне. Она изучала математику и запоминала очертания стран, изображенных на глобусе. Она знала американскую историю и все уровни цивилизации, от древности до современности, вершиной которой стали такие люди, как капитан Ричард Пратт. Она научилась выживать на хлебе и воде, а затем на кофе, подливке от жаркого и хлебе. В основном же она училась выполнять работу прислуги — катать белье, крахмалить, гладить. Она работала по десять часов в день при стодвадцатиградусной жаре[172]. Она научилась шить на швейной машинке и представлять, что ее рот зашит за разговор на анишинаабе. Научилась терпеть, когда бьют линейкой по рукам. Научилась есть вилкой и ложкой, правильно намазывать хлеб маслом, выращивать овощи, красть их, варить мыло, мыть полы, стены и посуду, мыть мочалкой тело и голову, натирать пол, протирать комоды и буфеты, ящик за ящиком, полку за полкой, выискивать следы крыс и травить их, находить дополнительное пропитание, воруя овощи с окрестных ферм или собирая орехи и желуди, а потом прятать их за пазухой. В ранние годы существования Карлайлская школа продавала свою сельскохозяйственную продукцию и кормила учеников бесконечной овсянкой.

Она научилась правильно стоять, крепко пожимать руку и стягивать перчатки, снимая их палец за пальцем. Научилась ходить, как белая женщина, в жестких туфлях. Научилась пользоваться во время менструации зловонными тряпками, которые потом приходилось стирать, тогда как женщины оджибве никогда не воняли старой кровью: они использовали мох или пух рогоза, выбрасывая их после употребления, а также мылись по два раза в день. Она научилась вонять, научилась чесаться, научилась кипятить нижнее белье, уничтожая вшей, и мыться всего раз в неделю, а то и раз в две или три. Она научилась спать на холодном полу, терпеть запах белых людей и сервировать стол. Она научилась смотреть, как ее друзья и подруги умирают от кори, или задыхаются при пневмонии, или, крича, агонизируют при энцефаломенингите. Она научилась исполнять похоронные гимны и пела их для мальчика-сиу по имени Амос Лафромбуаз, для мальчика-шайена по имени Эйб Линкольн, для Герберта Литтлхока, Эрнеста Белого Грома и Кейт Смайли, а также для самоубийцы, имя которого упорно старалась забыть. Она научилась голодать и оставаться сытой, даже если приходилось есть березовую кору — вернее, верхний слой дерева, который находится под ней. Она научилась, как и мать, скрывать, что у нее чахотка.


Пратт также заявил: «Великий генерал[173] сказал, что „единственный хороший индеец — мертвый индеец“, и эта высокая санкция на уничтожение стала решающим фактором в поощрении резни индейцев. В каком-то смысле я согласен с таким мнением, но только в следующем: все индейское, существующее в их народе, должно быть мертво. Убейте индейца и спасите человека».


Однако в случае с Лароуз убивать в ней индианку начали чересчур поздно. Она знала «Боевой гимн Республики»[174]

, но мать также научила ее использовать яды оджибве, смертельные и неуловимые. Она знала, как поймать и освежевать любое животное, которое водилось в их лесах. Ее мать поймала в силки голову белого демона и выжгла ему глаза. Ее мать вызвала к себе барабан своей матери и вылечила человека, которого мучило черное головокружение. Ее мать сделала для дочери новый барабан. Никто не забрал этот барабан, потому что она оставила его у отца. Вторая Лароуз увидела океан. Теперь ее труды на востоке подошли к концу. Мать научила ее отделять дух от тела, когда это необходимо, и хранить его в недоступных местах. Теперь дочь снимала с вершин деревьев свои вторые «я» и впитывала их. Отныне она представляла собой единое целое. Она могла отправляться в путь. С раскачивающимся пером на поношенной шляпке, которую ей выдали в счет месячной платы за чистку кастрюль, она спокойно шла вдоль железнодорожной платформы, неся в сумочке билет домой.


Когда Лароуз добралась до дома, ей захотелось изменить все. Но, как выяснилось, ей было под силу изменить лишь некоторые мелочи. Сначала она жила с отцом, Вольфредом. Потом вышла замуж за кузена. Ее дочь, еще одна Лароуз, стала матерью миссис Пис. Все они знали два языка, четыре уровня математики, свойства растений и умели летать над землей.

* * *

Отец отхлебнул виски. Он по-прежнему не говорил о матери, но теперь под левой рукой, которая не держала рюмку, лежала куча бумаг.

— Не объяснишь ли мне, по крайней мере, где она похоронена? — спросила Лароуз.

— Я не могу этого сказать, — ответил Вольфред.

— Почему?

Она подошла ближе и коснулась его плеча.

— Потому что не знаю.

Несмотря на умение летать, Лароуз всегда стремилась к реальности. Она представляла себе могилу, камень с именем матери, место, куда в конечном итоге можно прийти. То, что сказал отец, не имело смысла.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные хиты: Коллекция

Время свинга
Время свинга

Делает ли происхождение человека от рождения ущербным, уменьшая его шансы на личное счастье? Этот вопрос в центре романа Зэди Смит, одного из самых известных британских писателей нового поколения.«Время свинга» — история личного краха, описанная выпукло, талантливо, с полным пониманием законов общества и тонкостей человеческой психологии. Героиня романа, проницательная, рефлексирующая, образованная девушка, спасаясь от скрытого расизма и неблагополучной жизни, разрывает с домом и бежит в мир поп-культуры, загоняя себя в ловушку, о существовании которой она даже не догадывается.Смит тем самым говорит: в мире не на что положиться, даже семья и близкие не дают опоры. Человек остается один с самим собой, и, какой бы он выбор ни сделал, это не принесет счастья и удовлетворения. За меланхоличным письмом автора кроется бездна отчаяния.

Зэди Смит

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
iPhuck 10
iPhuck 10

Порфирий Петрович – литературно-полицейский алгоритм. Он расследует преступления и одновременно пишет об этом детективные романы, зарабатывая средства для Полицейского Управления.Маруха Чо – искусствовед с большими деньгами и баба с яйцами по официальному гендеру. Ее специальность – так называемый «гипс», искусство первой четверти XXI века. Ей нужен помощник для анализа рынка. Им становится взятый в аренду Порфирий.«iPhuck 10» – самый дорогой любовный гаджет на рынке и одновременно самый знаменитый из 244 детективов Порфирия Петровича. Это настоящий шедевр алгоритмической полицейской прозы конца века – энциклопедический роман о будущем любви, искусства и всего остального.#cybersex, #gadgets, #искусственныйИнтеллект, #современноеИскусство, #детектив, #genderStudies, #триллер, #кудаВсеКатится, #содержитНецензурнуюБрань, #makinMovies, #тыПолюбитьЗаставилаСебяЧтобыПлеснутьМнеВДушуЧернымЯдом, #résistanceСодержится ненормативная лексика

Виктор Олегович Пелевин

Современная русская и зарубежная проза