Латвийский путь к новому кризису

«Сельские хутора колыбель народа». Это К. Ульманис. Ос­нователь государства и «Крестьянского союза», того, который сейчас превратился в «Союз зелёных и крестьян». Сегодняш­ние президенты, министры и политики много и часто говорят о заботе, о благе народа, но фактически народная колыбель за­брошена. Сейчас земледельцы получают небольшие компенса­ции за то, что они ничего не делают на своей земле и дегради­руют. Деградируют прямо в своей колыбели или разъезжаются в Англию, в Ирландию, в Швецию.

«Земля и труд основа нашего благосостояния». Это опять К. Ульманис. Но вот, как мы трудимся на земле: сельскохозяйс­твенное производство на семнадцатом году «развития» достиг­ло 45,1% от далёкого уже 1990 года, а в животноводстве вооб­ще всего 32,0%. Катастрофа. Что происходит? Просто Латвия в процессе «реформ» разрушила практически все крупные сель­скохозяйственные предприятия колхозы и совхозы, новые в существующих условиях не возникли, латвийское сельское хо­зяйство оказалось неконкурентоспособно.

Совершенно тривиальная сегодня рыночная ситуация наш рынок заполнен импортом, с которым нашим крестьянам кон­курировать не под силу. Вот стандартная сельская картина. Цесиский район, всего 100 км от Риги. В районе примерно 3000 крестьянских хозяйств, но только около 30 (всего 1%!!!) имеют достаточно крупное производство и производят продукт для рынка. Остальные производят сельхозпродукты только для собственного семейного потребления.

Картина трехсотлетней давности. А за свои гектары, кото­рые не используются, получают компенсацию. Их премируют из фондов ЕС за то, что они на своей земле ничего не сеют и не создают конкуренции европейским крестьянам. Вот сейчас Служба поддержки села (какое красивое название поддержи­вает в крестьянах терпение ничего не делать на своей земле!) начала выплату очередной такой компенсации по 220 евро на человека выходит.

Лучше всего ситуацию в нашем сельскохозяйственном сек­торе показывает его энергопотребление это самый интеграль­ный параметр, который охватывает всё, вплоть до тех глубин­ных хуторов, у которых ветер давно повалил столбы, оборвал электролинию, и они теперь сидят без света нет денег на вос­становление.

Вот энергопотребление всего нашего сельскохозяйственно­го сектора в натуральных единицах энергии Гига/ Ватт/Часах (ГВТч). Инфляция на них не влияет и сюда включены все виды энергии и топлива. В 1990 году было 6926 ГВТч, в 2006 году осталось 1293 ГВТч. Всего 18,7% сохранилось, в 5,4% меньше. Это размер того труда, который сейчас востребован в сельском хозяйстве. Пособие в 220 латов на человека в этом ничего не меняет.

Труд, о котором говорил К.Ульманис, уже не требуется. «Ко­лыбель народа» разваливается. В такой ситуации следующего поколения там, на хуторах, не будет, они окажутся в Ирландии, а может, в Германии. Что делать?

Опыт К.Ульманиса

Такая картина уже встречалась в недалёком прошлом, в на­чале тридцатых годов, во время экономического кризиса. Тогда кризис уничтожил рынок сельхозпродуктов у безработных в городах не было денег на это, а иностранные рынки для крес­тьянства не доступны. В этих условиях президент Ульманис со­здал целый ряд государственных акционерных обществ, в сель­ском хозяйстве: «Векопа ekspots», «Sviesta un siera eksports», «Latvijas centrālais sēklu eksports», «Adu un vilnas centrale» («Экспорт бекона», «Экспорт масла и сыра», «Центральный латвийский экспорт семян», «Центр кожи и шерсти»), которые закупали продукцию крестьянских хозяйств, формировали крупные экспортные партии и экспортировали их в Европу

Такой латвийский аналог существовавших в то время в СССР государственных внешнеторговых объединений. Они оказались очень успешными, в Европе в это время всё было вложено в пушки (Пушки вместо масла!) и требовалось много масла, сыра и бекона. И ульмановские государственные Акци­онерные Общества вывели продукцию латвийских земледе­льцев на рынок Германии, спасли латвийское сельское хозяйс­тво от полного развала и помогли пережить кризис. Голодных маршей, как в США в это время, в Латвии не было.

Сейчас ситуация несколько другая, хотя экономический кризис опять тут как тут. Обычных сельскохозяйственных продуктов в Европе достаточно, субсидирование европейских крестьян в четыре раза выше, чем наших, конкурировать с этим трудно. И Ульманнса, который собирал под крышей государс­твенных объединений крестьянские продукты, нет.

Поэтому мы едим картошку из Дании, редиску из Голлан­дии, яблоки из Польши, сметану и творог из Литвы. Они все впереди нас нам не по зубам. Это проблема государства: в сельском хозяйстве занято 12% населения, а производят они всего 4% ВВП. В три раза меньше, чем в среднем по стране, соответственно и зарабатывают.

Умерла сахарная промышленность, а с ней и выращивание сахарной свеклы.' Умерла естественным путем неконкурен­тоспособна. Наша урожайность сахарной свёклы находилась на самом низком уровне в ЕС. У нас она была 367 центнеров с гектара, и не каждый год. Бывало и значительно меньше, а средняя по ЕС 591 центнер, почти в два раза больше.