Лавка древнойстей. Том 2

Не смотря на то, что ему заливало уши водой, онъ слышалъ, какъ опять стали стучатъ въ ворота, какъ кричали оттуда, могъ даже различить голоса. Онъ понялъ, что жена его и Томъ сбились съ дороги и вернулись къ тому мсту, откуда вышли, что они тутъ подл него, утопающаго, но никоимъ образомъ не могутъ подать ему помощи: онъ самъ лишилъ себя спасенія, преградивъ имъ путь къ своей пристани, заколотивъ ворота. Онъ отвчалъ имъ отчаяннымъ крикомъ, отъ котораго безчисленные огоньки, мелькавшіе передъ его глазами, словно отъ сильнаго порыва втра, запрыгали и затанцовали. Но онъ звалъ напрасно. Вода хлынула ему въ горло, его подхватило теченіемъ и понесло въ сторону.

Вотъ онъ длаетъ невообразимое усиліе, еще разъ всплываетъ наверхъ и бьетъ воду руками, стараясь удержаться на ней. Глаза его дико озираются, ищутъ, нельзя ли за что ухватиться. Онъ видитъ: близко, близко около него плыветъ что-то черное, онъ даже можетъ дотронуться до гладкой, скользкой поверхности: это кузовъ корабля. Теперь только бы погромче крикнуть. Но не усплъ онъ ротъ открытъ, какъ снова водоворотомъ его увлекло въ глубину, подъ киль судна, и затмъ ужъ на вод показался его трупъ.

Вода словно забавлялась имъ, играла какъ мячикомъ: то ударитъ о скользкую сваю, то запрячетъ въ грязи, или въ чащ водорослей, то швырнетъ со всего размаху на громадный камень, то потащитъ по песку. Вотъ какъ будто она и оставила его въ поко: пускай, молъ, плыветъ куда хочетъ, а сама такъ и манитъ въ сторону, пока наконецъ безобразная игрушка опротивла ей и она выкинула ее на низменный, болотистый берегъ, гд когда-то въ зимнюю ночь были повшены морскіе разбойники; и долго болтались ихъ трупы на вислицахъ, даже косточки поблли отъ солнца.

И вотъ трупъ лежитъ на этомъ ужасномъ берегу. Огненно-красное небо зловщимъ отблескомъ озаряетъ волны, только что несшіе трупъ на своихъ гребняхъ: лачуга; изъ которой незадолго передъ тмъ вышелъ человкъ, лежащій теперь бездыханно на берегу, объята пламенемъ. Пламя освщаетъ лицо мертвеца. Влажный втерокъ играетъ его волосами, вздуваетъ платье, словно смерть издвается надъ нимъ, какъ онъ всю жизнь издвался надъ другими: это зрлище пришлось бы ему по вкусу.

XXXI

Перенесемся теперь на прелестную дачу Гарландовъ. Комнаты ярко освщены, камины разливаютъ вокругъ пріятную теплоту; везд оживленныя, веселыя лица, веселый говоръ. Кого-то ждутъ съ любовью въ сердц, со слезами радости на глазахъ. Навстрчу кому-то несутся искреннія, горячія привтствія. Ждутъ Кита, и онъ знаетъ это и спшитъ, боится, что умретъ, не увидвъ этого счастія.

Въ продолженіе цлаго дня его мало-по-малу подготовляли къ пріятному извстію. Сначала сказали, будто отмнено распоряженіе, и онъ не деть на слдующій день, вмст съ другими преступниками, въ ссылку. Потомъ сообщили, что у судей явилось сомнніе и они велли произвести новое слдствіе по его длу; а подъ вечеръ его привели въ какую-то комнату, гд собралось нсколько джентльменовъ. Отъ этой группы отдляется его хозяинъ, старикгь Гарландъ, подходитъ къ нему, протягиваетъ ему руку и объявляетъ, что судъ призналъ его невиновнымъ и возвращаетъ ему свободу. Китъ не видитъ того, кто ему говоритъ. Онъ только на голосъ поворачиваетъ голову, пытаясь что-то сказать, но тутъ же безъ чувствъ падаегъ на полъ.

Ему помогаютъ придти въ себя, уговариваютъ быть тверже, вынести радость, какъ подобаеть мужчин. Кто-то напомнилъ о его бдной матери: ради нея, молъ, слдуетъ крпиться, а онъ и не переставалъ о ней думать, оттого-то радостная всть и сломила его. Вс столпились около него, спшатъ сообщить, что истина вполн раскрыта и что не только вс горожане, но и окрестные жители выражаютъ горячее сочувствіе невинно пострадавшему. Но онъ ничего не слышитъ: вс его мысли дома. Знаетъ ли она объ этой радости? Кто ей передастъ: что она сказала? Вотъ вопросы, которые больше всего интересуютъ его въ настоящую минуту.

Его заставляютъ выпить немного вина, чтобы онъ оправился, собрался съ силами. Наконецъ, онъ уже въ состояніи слушать, что ему говорятъ, и благодаритъ всхъ за участіе. Онъ совершенно свободенъ. Старикъ Гарландъ говорить, что если онъ чувствуетъ себя лучше, они могутъ сейчасъ же хать домой. Вс джентльмены окружаютъ его, прдтягивають ему руки, длаютъ разныя общанія, предлагаютъ свое покровительство. Онъ опять разволновался, не можетъ слова сказать и едва держится на ногахъ, хотя и опирается на руку м-ра Гарланда.

Когда они проходятъ по мрачнымъ коридорамъ, дежурные сторожа тоже поздравляютъ его, хотя и по-своему, грубовато. Въ числ привтствующихъ попадается и любитель газетъ, но онъ какъ-то угрюмъ, поздравленія его не совсмъ искренно: онъ смотритъ на Кита, какъ на незванаго гостя, попавшаго въ тюрьму по фальшивому виду и пользовавшагося всми ея привилегіями, не имя на то никакого права. Можетъ быть онъ и прекрасный молодой человкъ, но тутъ ему не мсто, и чмъ скоре онъ уберется, тмъ лучше.