Лавка древнойстей. Том 2

Началось представленіе. На арен закружились лошади, которыхъ маленькій Яша сейчасъ же призналъ за живыхъ. Что же касается гарцовавшихъ дамъ и кавалеровъ, не было никакой возможности убдить его, что это настоящіе, такъ какъ онъ ничего подобнаго въ жизни не видалъ. Послышался выстрлъ. Барбара вздрогнула. Она вся превратилась въ слухъ и зрніе и съ живйшимъ участіемъ слдила за пьесой: плакала, когда героиня въ отчаяніи металась по сцен, дрожала отъ страха, когда появлялся тиранъ, и отъ души смялась, когда горничная героини пла дуэть и танцовала съ какимъ-то господиномъ. И маленькій пони при вид убійцы, взвившійся на дыбы и не желавшій опуститься на переднія ноги до тхъ поръ, пока не арестовали преступника, и клоунъ, потшавшій зрителей фамильярнымъ обращеніемъ съ какимъ-то военнымъ въ мундир и высокихъ сапогахъ, и наздница, благополучно перепрыгнувшая черезъ 29 обручей и очутившаяся, какъ ни въ чемъ не бывало, на спин своей лошади, — все это было восхитительно, великолпно. Маленькій Яша такъ усердно билъ въ ладоши, что руки у него заболли. Китъ кричалъ «бисъ» посл каждаго номера, даже посл трехактной драмы, а мать Барбары такъ неистово стучала зонтикомъ, что онъ весь истрепался за этотъ вечеръ.

И однако, не смотря на это ослпительное зрлище, Барбара не могла забыть о томъ, что Китъ говорилъ за чаемъ. Когда они возвращались изъ театра домой, она вдругъ спросила его, какъ-то неестественно захихикавъ, ужъ не находитъ ли онъ, что миссъ Нелли такая же хорошенькая, какъ та дама, что прыгала черезъ обручи.

Китъ отвчалъ, что она въ тысячу разъ лучше ея.

— Ну, что же ты говоришь, Христофоръ! да такой красавицы не сыщешь на всемъ свт! воскликнула Барбара.

— Вотъ вздоръ, красавица! Положимъ, она недурна собой, да вдь какъ же она разодта и наблена. По-моему и ты, Барбара, несравненно красиве ея.

— Что ты, что ты, Христофоръ! застыдиласъ Барбара.

— Увряю тебя, и ты, и твоя мама лучше ея.

Бдная Барбара!

Какъ ни безподобно было представленіе въ цирк, но этимъ еще не заканчивался праздникъ: главное удовольствіе было впереди — Китъ непремнно хотлъ угостить ихъ устрицами. Они вошли въ ресторанъ, и, представьте себ, Китъ даже не взглянулъ на господина, стоявшаго за конторкой, и такъ, знаете, важно провелъ всю компанію въ отдльную комнату; да, въ отдльную комнатку съ красными занавсками, гд уже и столъ былъ накрытъ, и на стол стоялъ судокъ; словомъ, все было готово для угощенія устрицами. Онъ приказалъ какому-то свирпому на видъ джентльмену съ длинными баками, который, повидимому, исправлялъ должность полового и очень почтительно величалъ Кита «сэромъ», подать 3 дюжины самыхъ крупныхъ устрицъ; «да смотри, чтобъ были свжія!» прибавилъ Китъ. Да, онъ такъ-таки и сказалъ: «смотри, чтобъ были свжія!» На что джентльменъ отвчалъ: «будьте покойны, сэръ!» и бросился со всхъ ногъ исполнять приказаніе Кита. Не прошло и минуты, какъ онъ возвратился съ подносомъ и подалъ горячія булочки, самое, что ни на есть, свжее масло и самыхъ, что ни на есть, огромныхъ устрицъ. «Бутылку пива!» опять скомандовалъ Китъ, и тотъ не только не удивился такому безцеремонному обращенію, но даже переспросилъ: «бутылку пива? сію минуту, сэръ», и опять побжалъ, принесъ пиво и поставилъ его на столъ на подставк, въ род тхъ, что собаки, сопровождающія слпцовъ, носятъ во рту для того, чтобы добрые люди клали въ нихъ деньги. Когда этотъ джентльменъ удалился, об маменьки воскликнули въ одинъ голосъ, что он никогда еще не видли такого красиваго и стройнаго молодого человка. Теперь вся компанія серьезно принялась за устрицъ. Глупенькая Барбара объявила, что она больше двухъ не въ состояніи състь; насилу-то насилу уговорили ее състь четырехъ устрицъ. Зато маменьки кушали съ такимъ аппетитомъ и такъ весело смялись, что Китъ радовался, глядя на нихъ, и тоже смялся и лъ за компанію съ ними. Забавне всхъ, конечно, былъ маленькій Яша: онъ уплеталъ одну устрицу за другой, посыпая ихъ перцемъ и поливая уксусомъ, какъ взрослый, словно это было его призваніе, а изъ пустыхъ раковинъ сооружалъ гроты на стол. И малютка тоже велъ себя весь вечеръ примрно: онъ и не думалъ о сн; сидя на колняхъ у матери, онъ, не моргая, таращилъ глазенки на газовые рожки и то силился просунуть въ ротикъ огромный апельсинъ, то надавливалъ щечку устричной раковиной. То есть, нельзя было безъ умиленія смотрть на этого ребенка! Ужинъ удался на славу, и когда, подъ конецъ, Китъ потребовалъ вина и провозгласилъ тостъ за здоровье м-ра и м-съ Гарландъ, вс сердца дрогнули отъ сочувствія и трудно было бы найти боле счастливыхъ людей, чмъ эта маленькая веселящаяся компанія.

Однако, всякимъ удовольствіямъ бываетъ конецъ, благодаря чему мы можемъ возобновлять ихъ и наслаждаться ими безъ конца.