Лавка древнойстей. Том 2

— Даю вамъ слово, обращается Брассъ къ полицейскому, но тотъ перебиваетъ его замчаніемъ, что «слова — пустой звукъ, слова — все равно, что молочная каша, годная лишь для грудныхъ младенцевъ», для взрослыхъ, молъ, есть клятва.

— Совершенно врно, господинъ квартальный, какъ нельзя боле врно, подтверждаетъ Брассъ тмъ же печальнымъ голосомъ. — Клянусь вамъ, что за нсколько минутъ до этого рокового открытія я былъ такого хорошаго мннія объ этоатъ мальчик, что доврилъ бы ему… Пожалуйста, извозчика, м-ръ Ричардъ, приведите скорй извозчика.

— Спросите, кого хотите: разв т, которые меня знаютъ, сомнвались когда либо въ моей честности? Разв я надулъ кого нибудь хоть разъ въ жизни? оправдывался Китъ. — Я былъ бденъ, часто голодалъ и тмъ не мене остался честнымъ; неужели же я теперь началъ бы мошенничать. Подумайте, что вы длаете! какъ я покажусь на глаза моимъ дорогимъ благодтелямъ, моимъ друзьямъ посл того, какъ меня обвинили въ такомъ мерзкомъ преступленіи.

М-ръ Брассъ на это замтилъ, что Киту слдовало раньше объ этомъ подумать. Онъ не прочь былъ прибавить еще что нибудь въ этомъ же род, но въ эту самую минуту сверху послышался голосъ жильца: онъ спрашивалъ, что случилось и почему у тшхъ внизу такой шумъ. Китъ невольно бросился къ двери, хотлъ разсказать все какъ было, но полицейскій удержалъ его и, къ его великому огорченію, Брассъ самъ побжалъ наверхъ и ужъ, конечно, по-своему передалъ о всемъ случившемся.

— Онъ такъ же, какъ и вс мы, не вритъ своимъ ушамъ, объявилъ Брассъ, вернувшись въ контору, — да и никто не повритъ! Ахъ, какъ бы мн хотлось убдиться въ томъ, что это ничего боле, какъ обманъ чувствъ! Но нтъ! Глаза мои не могли меня обмануть — ихъ нечего подвергать перекрестному допросу — они остаются при своемъ первомъ показаніи. — Онъ усиленно мигаетъ и третъ глаза рукой. — Однако, я слышу, извозчикъ подъхалъ. Сарра, надвай шляпу и демъ. Какая грустная поздка, настоящія нравственныя похороны!

— М-ръ Брассъ! сдлайте мн одолженіе, свезите меня сначала къ нотаріусу Визердену, проситъ Китъ.

Брассъ нершительно качаетъ головой.

— Ради самого Бога, свезите меня туда. Тамъ мой хозяинъ.

— Право, я не знаю, бормочеть Брассъ. — Онъ не прочь выказать себя съ хорошей стороны передъ нотаріусомъ. А успемъ ли мы? спрашиваетъ онъ у полицейскаго.

Полицейскій, все время прехладнокровно жевавшій соломенку, отвчаетъ, что если хать сейчасъ же, то еще успютъ, еслижъ они думаютъ прохлаждаться тутъ разговорами, такъ лучше хать прямо въ Мэншенъ-Гаусъ. Вотъ все, что онъ можетъ сказать.

Дикъ занялъ самое удобное мсто — въ задк кареты. По предложенію Брасса, полицейскій повелъ Кита изъ комнаты, держа его передъ собой на извстномъ разстояніи — по правиламъ, не дальше, какъ на 3/4 локтя — и подталкивая сзади, усадилъ въ карету, а за нимъ слъ и самъ. Вошла въ колымагу и миссъ Сэлли, а братцу ея не хватило мста и онъ поневол долженъ былъ влзть на козлы.

Китъ не могъ прійти въ себя отъ стрясшейся надъ нимъ бды. Онъ все глядлъ въ окно въ надежд, что вотъ-вотъ глазамъ его представится что нибудь такое необыкновенное, чудовищное, что можно видть только во сн, и тогда онъ успокоится. Но увы! Все, что онъ видитъ, такъ заурядно, такъ ему знакомо. Т же улицы и переулки, т же дома; т же толпы народа снуютъ во всевозможныхъ направленіяхъ; тотъ же грохотъ отъ прозжающихъ экипажей и повозокъ; наконецъ, въ томъ же порядк разставлены вещи въ витринахъ. Разв возможно, чтобы во сн это движеніе совершалось съ такою правильностью, равномрностью? Все говоритъ, что это не сонъ, а дйствительностъ, не смотря на всю ея неправдоподобность: банковый билетъ нашли у него въ шляп, хотя онъ въ этомъ ни душой, ни тломъ не повиненъ, его обвинили въ воровств и везутъ какъ арестанта.

Когда онъ вспоминаетъ о матери и Яш, сердце его обливается кровью. Что пользы въ томъ, что онъ не знаетъ за собой никакой вины, если близкіе ему люди будутъ считать его виновнымъ? Чмъ дальше они дутъ, тмъ тяжеле становится у него на душ. Онъ все такъ же смотритъ въ окно, но ршительно ни на что не обращаетъ вниманія, какъ вдругъ совершенно неожиданно онъ видитъ въ открытомъ окн трактира, мимо котораго они прозжаютъ, дьявольски ухмыляющагося Квильпа. Тотъ всмъ тломъ навалился на подоконникъ: опираясь локтями на косякъ, онъ держитъ голову обими руками и напрягаетъ вс силы, чтобы не разразиться хохотомъ, вслдствіе чего его лицо и вся фигура раздуваются и онъ кажется вдвое шире и толще, чмъ на самомъ дл. Увидвъ его, Брассъ велитъ кучеру остановиться.

— А, это вы, Брассъ! Куда васъ Богъ несетъ? восклицаетъ карликъ, снявъ шляпу и кланяясь яко бы съ изысканной вжливостью, но шутовски отвратительно. — И вы съ нимъ, очароватильная Сэлли? Какъ! Что я вижу? Тутъ же и любезнйшій Дикъ, и милйшій, честнйшій Китъ! Вс вмст!

— Какой онъ веселый шутникъ! просвщаетъ Брассъ кучера на его счетъ. — Ахъ, сударь, если бы вы знали, по какому грустному длу мы демъ! Совтую вамъ, сэръ, не врить боле въ людскую честность.

— А почему это, почему? позвольте васъ спросить. Вы шутъ изъ шутовъ!