Лед и пламень

Соланж снял перчатку. Казалось, пристальный немигающий взгляд прожжет во мне дыру.

– Ничего, – пообещал Геральт, – я подарю новый экранирующий медальон и лично сведу руны. Его светлость не станет тебя донимать.

Сдается, светлостью любимый назвал Соланжа специально, чтобы позлить. И попал в цель: краешки губ некроманта характерно дернулись. Чем ему неприятен собственный титул?

– Ничем, – ответил на невысказанный вопрос некромант. – Важна интонация. Ваш любовник упражняется в остроумии перед допросом, репетирует, так сказать.

Улыбка, которой Соланж одарил Геральта, напоминала оскал.

Что-то пощекотало мою ладонь. Я наклонилась и увидела знакомую визитку.

– Вы их вечно теряете, а навестить меня придется. – Некромант насильно вложил карточку в пальцы. – И ради жениха, и по долгу службы. Это не моя прихоть, его величество непременно прикажет. А теперь потерпите.

Соланж взял мою свободную руку и осмотрел пальцы. Я стояла ни жива ни мертва. Кивнув своим мыслям, некромант помассировал подушечку безымянного пальца, разгоняя кровь, а потом пронзил ее кончиком кинжала. Я цедила воздух сквозь зубы и терпела. Филиппу намного хуже. Кстати, как он? Бросила взгляд через плечо. Брюнет по-прежнему парил между полом и потолком. Свет смешался с кровью, над всем этим клубилось на-ре.

Воспользовавшись тем, что Соланж отвлекся, Геральт продолжил обряд. Любимый зажег факел и теперь… Мамочки, он собирался кремировать Филиппа!

– Да не убьет он его! – Некромант протянул мне платок. – Только очистит, поэтому и название у обряда такое.

Значит, пытка закончилась. Много же крови он выцедил, хотя обещал всего капельку. Даже голова кружится. Или дурнота от состава, которым обработан кинжал? Все лезвие в желтой мази.

Соланж, скрестив ноги, уселся на пол и с интересом маньяка уставился на капли крови. Даже на вкус попробовал. Брр!

– Сейчас узнаем, помогали ли вы Филиппу Соурену. – Некромант подмигнул мне, как кошка мышке. – Кровь все скажет.

И пусть. Не боюсь! Чистому сердцем не страшны испытания.

Геральт полоснул себя ножом по руке и, надежно сжимая факел, смело перешагнул внешний контур. Кровь любимого обагрила лицо друга. Достигнув кожи, она вспенилась, испаряясь. Любимый наклонил факел. Огонь взметнулся стеной и объял Филиппа. Тот вспыхнул, как свечка.

Сейчас запахнет паленым мясом! Я упала на колени, с трудом сдерживая рвотные позывы.

– Тихо! Ш-ш-ш, он живой!

Бледные мускулистые руки подняли меня. Запах вербены. Соланж. Только с какой стати ему меня успокаивать, не давать расстаться с нехитрой трапезой?

– Вы бы ей объяснили, на что смотреть заставляете, а то малышка в обморок упадет, – с укором бросил некромант Геральту и обеими руками обнял меня за талию. – Ваше счастье, девочка чистая, Филиппа я не заберу. Но ошейник надену и солдатам передам, не обессудьте.

– Сама надену, – едва размыкая губы, пролепетала я.

Филипп просил, нужно сделать.

Меня мутило. Комната перед глазами плыла, и, не выдержав, я таки потеряла сознание. Надеюсь, обряд очищения удался.

На лоб лег прохладный компресс. Заботливый некто бережно убрал попавшие в рот волосы. Затем в нос ударил резкий запах, дурнота сразу отступила, сознание вернулось.

Открыв глаза, я тут же предпочла их закрыть.

Соланж! Сидит и внимательно смотрит на меня. Волосы заплетены в косу, из которой торчат… кинжалы. Настоящие, только маленькие, вместо шпилек. На некроманте все та же куртка с обилием карманов, та же рубашка, штаны – словом, костюм охотника за преступниками. Взгляд пристальный, себе на уме, как у кота.

– Очнулись? – Соланж убрал от моего носа бутылочку с прозрачной жидкостью. Именно она так отвратительно пахла. – Целитель, упавший в обморок, – нонсенс. Давненько не приходилось ловить дам без чувств! Я привык к иному времяпрепровождению.

Я огляделась и с облегчением выдохнула. Мы не в доме Соланжа – не хочу в третий раз оказаться в плену Хозяина смерти! – а в поместье Геральта. Комната знакомая – моя первая спальня в Веосе. Только где любимый, почему у постели сидит некромант?

– Геральт Свейн заканчивает обряд.

Соланж завинтил крышку и поставил бутылочку на столик. Затем вытащил из косы кинжалы и убрал в поясную сумку. Проделал все медленно, с любовью. Сразу видно, оружие – его слабость.

– В них уже нет надобности, – пояснил некромант и укорил: – Во что вы позволили втянуть себя, Дария? Но раз жених, так жених. Законы я чту. Отдыхайте и сочиняйте объяснение для их величеств. Филиппа Соурена я забираю.

– Значит, он жив? – радостно уцепилась я за его слова.

– Обряд прошел успешно, – подтвердил некромант. – Печать разрушена, в маркизе не осталось ничего от демона.

– Я хочу на него взглянуть!

Оправив юбки, я попыталась встать, но Соланж удержал:

– Не стоит. Он слишком слаб.