Лед и пламя

За весь следующий час он умудрился ни разу не оказаться рядом с ней, и, когда она пришла и невинно пригласила его на белый танец, он, сославшись на усталость, отказался, не обращая внимания на ее явное разочарование. Постепенно друзья начали расходиться по домам, и вскоре квартира опустела. Грэм и Пэт предложили начать уборку, но Скотт понимал, что они и так сделали достаточно за сегодняшний день, и потом, они обязаны были освободить няню. Тогда Малькольм и Филип предложили, в свою очередь, ему помочь и привести квартиру хоть в относительный порядок. Они и ушли последними около трех часов утра.

Оставшись один, Скотт выключил одну за другой все лампы в гостиной. Вечер удался на славу, он был удовлетворен, хотя воспоминание о Кейт, танцующей с Роем, оставило у него горький осадок. Он с некоторой ностальгией вспомнил о великолепном празднике, устроенном в Джиллеспи в честь его двадцатилетия, на котором присутствовали все его тогдашние приятели. Каким он был веселым и беспечным, тогда у него еще не было мачехи! И всего этого тяжелого груза семейных дел на плечах.

Он пошел принять душ, а затем отправился в спальню. Отворив дверь, он на мгновение застыл, как изваяние, потеряв голос. Сидя в изножье кровати и держа плюшевого мишку на коленях, перед ним была Кейт, на губах которой дрожала улыбка.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он наконец осипшим голосом.

– Ну… видишь, я осталась.

– Тебя что, некому было проводить? Я надеялся, что Рой тебе обязательно предложит…

– Он предложил.

– В чем тогда дело?

– Ни в чем. Я захотела остаться.

Скотт смотрел на нее, не в силах ничего понять.

– Послушай, здесь негде спать. Дивана нет, ты должна была это заметить.

Он вздохнул и засунул руки в карманы джинсов.

– Я не могу отвезти тебя в Джиллеспи, Кейт. А уж тем более в Эдинбург! Хотя я и немного выпил, но и с этим запасом невозможно отправиться в путь! Почему ты не уехала домой с одним из братьев?

Она встала и положила плюшевого мишку на подушку. Нервничая, провела рукой по волосам, попыталась снова улыбнуться, но у нее ничего не вышло.

– Ты расстроился?

– Да!

– А мы не можем… поспать вместе?

– Ты что, с ума сошла, честное слово!

Упрекнув себя в жестокости реплики, Скотт хотел что-то сказать, но глаза Кейт уже наполнились слезами.

– О, Скотт, – прошептала она, – я думала, все это будет намного проще…

– Так в чем дело, девочка моя?

– Я спряталась здесь нарочно.

– Кого ты боялась?

– Никого. Я…

Внезапно она разразилась рыданиями и, опустив руки вдоль туловища, прижалась к спинке кровати. Она вдруг показалась ему такой маленькой, такой уязвимой, что Скотт приблизился к ней.

– Ничего, – сказал он ей совсем тихо, – все уладится.

Он не осмеливался протянуть руку, но она сама бросилась ему навстречу и прижалась к нему. Несмотря на все свои клятвы, он заключил ее в объятия.

– Расскажи, что происходит, Кейт? Что с тобой?

– Это слишком тяжело произнести! – воскликнула она, зайдясь в икоте. – Я представляла, как мы будем танцевать с тобой на этой вечеринке…

Помедлив, он подумал, что мог бы пригласить ее, по крайней мере, станцевать быстрый танец, и тогда бы она не догадалась, почему он весь вечер держался так отчужденно. Но Кейт что-то продолжала говорить едва слышным голосом, уткнувшись ртом в ворот его рубашки.

– …и что мне не нужно будет ничего тебе объяснять. Я думала, что все произойдет естественно, и это ты потом попросишь меня остаться.

Он? Внезапно Скотт остро осознал опасность. Он уже не был милым, добрым Скоттом, утешающим свою маленькую сестричку, и она не была просто очаровательной Кейт, которая нуждалась в утешении. Надеясь предотвратить что-то непоправимое, он хотел было ее остановить, но Кейт опередила его.

– Я тебя люблю, Скотт.

Это было для него более жестоким, чем получить удар в живот. Затаив дыхание, он сначала не выказал никакой реакции, затем из его груди вырвался тяжелый вздох.

– Кейт… – простонал он.

– С тринадцати лет люблю! С первого же дня, и с каждым новым днем все сильнее. Мне так и не удалось вытравить тебя из своего сердца. Я знала, что это смешно, что это просто девчоночье увлечение, которое непременно пройдет. Да где там! Вот почему я не смогла быть с Нилом. И ни с кем другим бы не смогла.

Слезы Кейт уже промочили его рубашку, она дрожала, прижимаясь к нему, захлебывалась в слезах, но продолжала говорить, будто, наконец, плотину прорвало.

– Ты ведь меня в упор не видел, у тебя же была Мэри, настоящая женщина. Как я завидовала, что ей так повезло! С моими косичками и портфелем, что я могла поделать? Только теперь я выросла. А ты по-прежнему не смотришь на меня. Сегодня я думала, что… Я глупо поверила одному субъекту, который предположил, что ты видишь во мне не только сестру!

Вдруг она резко прервалась, сглотнула слезы и вздохнула. Потом оторвалась от него и немного отошла. Он знал, что сейчас она извинится перед уходом, слишком смущенная, чтобы осмелиться взглянуть ему в лицо. Отпустить ее вот так, с этим неразрешенным вопросом, на который никогда не будет ответа, было выше его сил.

– Этот человек прав, – совсем тихо сказал он.