Лёд (СИ)

Только бы умения Ниэллина никому не пригодились!

Тиндал страшно обиделся, что его не взяли, посмурнел и Элеммир. Пришлось Лальмиону объяснить им очевидное: посылать на разведку большой отряд нет смысла, особенно сейчас, когда у нас полно работы. Если все ринутся искать дорогу, кто будет охотиться, коптить мясо, выделывать шкуры?

После слов Лальмиона юноши кое-как смирились со своей участью и, проводив разведчиков, пустились преследовать оленей.

Несметные их стада паслись на болотистой, кое-где поросшей редколесьем равнине, простиравшейся за прибрежной грядой холмов вглубь суши. Здешние олени мало походили на стройных красавцев, что бродили по лугам и рощам Валинора: они были низкорослыми, длиннотелыми, с разлапистыми рогами и широкими плоскими копытами. Нескладные и неуклюжие с виду, бегали они, однако, быстро. И быстро сообразили, что от двуногих с луками и копьями лучше держаться подальше. Охотникам приходилось подбираться к оленям чуть ли не ползком, прячась за чахлым кустарником, да еще следить, чтобы ветер не донес до чутких зверей запах дыма, насквозь пропитавший одежду.

Но охотники были упорны и безжалостны, ведь от них зависела теперь жизнь всего народа. Наш поход обернулся для оленей настоящим бедствием — и праздником для волков, которые сбежались со всей округи, привлеченные запахом крови. Охотники разделывали добычу там, где настигали ее, и, уходя, слышали за спиной рычание, визг, торжествующий вой — волки делили между собой оленьи внутренности и кости.

Мне было жаль оленей. Они не имели доли в нашей затее и ни в чем не провинились перед нами, а мы истребляли их во множестве. Чем мы лучше волков, что грызутся за их потроха?

Впрочем, и волкам иногда не везло — бывало, и им доставались стрелы охотников. Ведь волчий мех ничуть не хуже оленьего...

Что ж, ради нашей цели мы не пожалели жизней сородичей, не пожалеем и собственной жизни. Стоит ли удивляться, что мы не жалеем бессловесных тварей, раз нам не обойтись без их мяса и шкур?

И я гнала прочь досужие, лишние мысли.

Это удавалось мне, благо работы было невпроворот. Мы, женщины, готовили в дорогу пищу. Для начала по совету Лальмиона мы собрали, пересчитали и запечатали в крепких сумках остатки наших домашних припасов — лембасы, немного сушеных овощей и фруктов — чтобы сберечь их на черный день. Потом занялись олениной — резали куски на тонкие ломтики и полоски, присыпали солью, раскладывали на решетках из прутиков, под которыми разжигали чадящие костры. Мясо сушилось на них, пока не превращалось в жесткие, пропахшие дымом ремешки, с виду совершенно несъедобные.

Пока мы коптились вместе с мясом, те из мужчин, кто не охотился, занялись выделкой шкур. По счастью, среди нас нашлось несколько мастеров-кожемяков, которые кое-как обучили остальных. Ремесло это требовало не только силы, но и терпения, и сноровки, да вдобавок было не для брезгливых — временами ветер доносил из «мастерской» настоящее зловоние, даром, что ее устроили поодаль от лагеря, за отрогом холма. Тиндал с Эллемиром удвоили охотничье рвение, лишь бы не появляться там, а мы с Арквенэн боялись представить, что получится у наших умельцев. Однако через неделю нам принесли тяжелые, но мягкие, покрытые густой, прочной шерстью шкуры.

Теперь нам предстояло шить из них новую одежду.

Для такой работы у нас не было ни ниток, ни подходящих игл. Лальмион раздобыл шило, помог Тиндалу выточить из кости большие иглы, потом для примера раскроил одну шкуру и показал, как сшивать части жилами и кожаными шнурками. Это рукоделие совсем не походило на легкие шелковые платья и узорчатые вышивки, которыми я занималась дома! Но делать было нечего. Мы с Арквенэн до мозолей стерли пальцы, накалывая бесконечные ряды дырок по краям кусков шкур и протаскивая в них шнурки.

Наконец первая меховая куртка была готова. Когда Арквенэн нарядилась в нее, я не знала, плакать мне или смеяться. Мешковатое одеяние свисало до колен, скрывая фигуру, голова утонула в капюшоне, так что и лица было не видать. В такой одежде мы не то что не узнаем друг друга, но и мужчину от женщины не отличим! Однако Лальмион остался доволен.

— Скроено, может, неладно, зато сшито крепко, — похвалил он нас, повертев Арквенэн и подергав обновку за рукава. — Ничего, во льдах поймете, что удобство стоит красоты!

Действительно, куртка-мешок получилась просторная и теплая. По указаниям Лальмиона мы безропотно раскроили еще одну шкуру, а потом еще и еще… У нас не пропадал ни один лоскуток — обрезки от курток пускали на рукавицы, полоски волчьего меха шли на оторочку капюшонов и рукавов, а совсем уж никчемные кусочки мы отдавали Элеммиру, который ухитрился собрать из них одеяло. Из прочной шкуры с оленьих ног Лальмион сам шил высокие, большие, похожие на ведра сапоги. Первые из них, правда, быстро порвались на камнях. Тогда мастера-сапожники подсказали ему делать подметки из вываренной и высушенной у огня твердой кожи.