Лед у подножья (СИ)

Она так и не нашла следов, оставленных дикарями. Будто их и не было тут вовсе. Либо замели все следы, растворились среди грязи и зелени, которой обмазывались перед нападением. Дети леса позаботились о том, чтобы сбить со следа гостей из Ктесифона.

Мишель помнила, что найти татар сможет в центре леса. Только вот чаща казалась бесконечной. И однообразной. Все те же гигантские деревья, под ними деревца поменьше, лианы, кустарники, мох, россыпи грибов, каких-то ягод, густые заросли травы, а порой — и камыша. Тропинка изредка уходила в кусты, но общее направление Мишель запомнила. А уж на холме-то разглядит дальнейший путь.

Только чем дальше она углублялась в лес, тем мрачнее и темнее он становился. Еще пугало полное отсутствие звуков. Птицы не щебетали, звери не бегали, с треском ломая веточки, не переговаривались меж собой и даже не рычали. Лес казался мертвым, будто обитатели покинули его чертоги.

Мишель стало по-настоящему страшно. Она не хотела оказаться единственным живым существом в лесу. В голове мелькнула паническая мысль: «А вдруг, это ловушка, и в лесу никого отродясь не было? Заманили меня сюда, чтобы избавиться…»

Но Мишель уняла панику. Она подумала, что городских жителей тут боятся и опасаются не меньше, чем в Ктесифоне — татар. Возможно, своим появлением она спугнула всю живность, ныне наблюдавшую за ней издалека, проверяя, несет ли девушка угрозу лесу.

Она себя тоже боялась. Ведь бандитов наказывать легко, даже мародеров. Но дикари, жившие в лесу, отправили в Ктесифон только самых сильных и выносливых представителей. Дети и старики остались в поселениях, и как поступать с ними, Мишель не знала. Зато ее возмущало до глубины души, что дикари увели в плен и женщин, и детей, и немощных стариков.

С холма открывался неплохой вид. Слева расположились топи, вязкие и дремучие. Туда Мишель решила не соваться. Если попадет в зыбучие пески, то выбраться будет сложно. И никакая сверхсила не поможет. А вытягивать-то некому. Справа дорожки разбивались на несколько троп. Легко запутаться и ходить по кругу. По центру же… дорога была одна, но хорошо просматриваемая с двух сторон. Можно стать легкой мишенью для лучников. Параллельно дороге расположилась жижа невнятного цвета, тонкая и наверняка плохо пахнущая. Приток речушки.

Мишель решила идти вдоль него. И дорогу не потеряет, и запах замаскирует, а почувствует слежку — сунет ноги в воду и продолжит путешествие, не оставляя следов.

Выбрано — сделано. Мишель стала искать удобного случая, чтобы свернуть чуть левее, но колючий кустарник не давал пробраться за заслонку. Девушка, впрочем, не действовала сгоряча, а потому после десятка шагов останавливалась и осматривалась. В кустах не было шевеления, зато неприятный запашок достиг ее носа.

Вскоре девушка заметила зазор в плотном ряду кустов. И шмыгнула, несмотря на усилившуюся вонь.

Приток реки вонял просто ужасно. Мишель зажала нос, но помогало слабо. Если бы она выросла среди одногруппников, в богатеньких семьях, точно бы потеряла сознание. Но она не была такой слабохарактерной чистюлей. Как-то раз проходила по Авалону мимо мусорных баков, там воняло не менее ужасно. Только там мусор не выкидывали неделю. А тут, казалось, целую вечность.

Возможно, эта речушка была не притоком, а обмелевшим ответвлением, связанным с подземными водами. Иначе и не поймешь, почему сброс промышленных отходов оказался так далеко от города. Если только река не начиналась возле заводов, в промышленной зоне.

Бурным потоком несло и контейнеры, и осколки, и даже какие-то металлические конструкции. Порой встречались рваные штаны или рубахи, а один раз даже попался на глаза сапог с оторвавшейся наполовину подошвой.

Вскоре Мишель потеряла тропу. Она встрепенулась, перепугавшись, и кинулась прочь от реки. Одурманили ее запахи реки, затуманили взор.

С треском продираясь сквозь кустарник, Мишель вышла на тропу и лишь тогда отдышалась. Вдали от реки воздух казался чистым, и девушка жадно глотала его, словно рыба, выброшенная на берег. Она даже упала и перевернулась на спину, раскинула руки, прикрыла глаза. Поход сильно утомил ее, но до центра леса было все так же далеко.

Раскрыв глаза, Мишель захотела посмотреть на лучи солнца, прорывавшиеся сквозь кроны деревьев. Но вместо них наткнулась на полную темноту, ибо ветви переплелись самым жутким образом. Многие деревья казались не одиночками, а частями единого организма, вросшего корнями в землю и упиравшегося в небо кроной.

Но даже в темноте Мишель разглядела домики, расположившиеся на ветвях на высоте шести-девяти метров от земли. Вот она и нашла поселение дикарей.

*****

Эллисон мчалась, не разбирая дороги. Трещали ветки под ногами, сердце гулко билось, а голос разума твердил, что она могла попасть в западню. Но Эллисон знала, что ее неудавшийся убийца переживал куда сильнее. Он нашел в себе силы отказаться от кровопролития. Значит, дикари еще не потеряны для общества.