Ледяное сердце Златовера

Нас выволокли из подвала. У них была омерзительная привычка подгонять пленников остриями пик. Барент шел впереди и все оглядывался, пытаясь определить среди одинаковых «масок» ту, что звалась Бакстом. Меня вели следом, и, сказать по правде, я очень дурно чувствовал себя сразу в двух реальностях. Там, на лестнице, моя ноша гнула меня к земле, а здесь узкий каменный тоннель перехода, казалось, пульсировал, меняя свой диаметр, и я все боялся, что он станет слишком тесным. Мельком я разглядел, что старинные фрески, покрывавшие его стены и изображавшие сцены городской жизни, изгажены непристойными рисунками и надписями. Потом я попытался рассмотреть сами «маски». Они все носили широкие плащи, украшенные черными крестами. Под плащами угадывалось железо лат. Уму непостижимо, как Звен ухитрился нанести этим броненосцам ощутимый ущерб, такой, что они на него особенно вызверились. А что вызверились — это было ясно, его волокли сзади и всю дорогу отводили на нем душу. Иногда ему не удавалось сдержаться, и моя коллекция пополнялась полновесным образцом саламандрового устного творчества.

Я пошутил? Значит, до верха осталось немного! Потерпи еще, Звен. Я обернулся, пытаясь поймать его взгляд, но тычок кулаком в спину буквально вбросил меня в бывший Зал Заседаний Городского Совета. Сейчас там заседал Рекс.

Вообще-то «рекс» — официальный титул готских королей, и я уже тогда об этом знал. Но, честное слово, эта собачья кличка очень шла главарю Своры. Может, на это он и рассчитывал?

Зал был очень слабо освещен, точнее, освещен был только один его конец, где в кресле бургомистра восседал Рекс. Большой стол, положенный в таких местах, убрали, равно как и скамьи: в присутствии Рекса все стояли. А вот от стягов и вымпелов с эмблемами торговых гильдий Свора не позаботилась избавиться, и они по-прежнему свисали с балок, колыхаясь во мраке под ночными сквозняками, как причудливый тропический лес.

Сроду не видывал более странных масок, хотя и навидался всяких: из бумаги и перьев, из фарфора и шелка, из дерева и глины. Эти же были из железа. Из какого-то очень плохого, мятого железа с паутиной складок и трещин, будто на эти щитки набежала уже сеть морщин. Факельный свет прыгал по этим «лицам», вынырнувшим из страшной сказки, и мне, сказать по чести, было не столько страшно, сколько гадостно. И еще-мучительно больно, когда я слышал сзади очередной тычок под ребра моему другу.

— Который? — спросил Рекс. Он выразительно поигрывал золотым колечком Звенигора и отличался от своих только тем, что его маску украшали два изогнутых рога. Кажется, это у восточных народов ношение рогов почитается знаком особого достоинства.

Звенигора выволокли вперед, и мой друг как-то сумел выпрямиться. Рекс поглядел на него сквозь колечко, будто через лупу. Я изо всех сил гнал вперед Могущество. Я уже дотянул до верхних ступеней и привязал его к перилам покрепче, чтобы не сорвалось. Теперь надо было заставить его работать. Только не переборщи, Звен, чтобы они не успели сделать с тобою что-то действительно страшное.

— Породистый щенок, — задумчиво заметил Рекс. — И на редкость злобный. Ты убил Хруста и Хватая. Я мог бы взять тебя в Свору.

Звенигор молчал, весь — воплощенный вызов.

— Ну?

— Я, связанный, не разговариваю, — буркнул саламандр.

Жаль, что на Рексе была маска. Я бы дорого дал, чтобы увидеть его мимику. Он сперва думал, буравя Звенигора взглядом, потом сделал ленивый жест. Двое крепко взяли саламандра под локти, так, чтобы ему потребовалось время, если бы он задумывал как-то освободиться. Третий развязал веревку, стягивающую Звену запястья. Именно развязал, а не разрезал, бережливо смотал и спрятал за пазуху. Звенигор потер руки. Они, кажется, заботили его больше, чем какой-то Рекс.

— Ну? — нетерпеливо потребовал тот.

— Условия?

— Какие у тебя могут быть условия, мальчик? Я сохраню тебе жизнь.

Временно. Пока ты собственным рвением не докажешь, что я не слишком к тебе щедр. А если не докажешь… — Рекс сделал кистью отметающий жест.

— Это вот как они доказывают? — Звен мотнул головой в сторону конвоиров.

— Псы, вы, кажется, плохо доказываете.

Два бронированных кулака, один справа, другой — слева, вонзились Звенигору под ребра. Он уронил голову и беззвучно повис на руках охраны. Ублюдки! Вся человеческая часть моей натуры бушевала, но по черной глади Могущества пробежала только лишь первая рябь.

Третий схватил Звенигора за волосы и вздернул его голову вверх.

Ах, какое ацетиленовое пламя взметнулось в глазах моего друга!

— И сидеть здесь, трясясь, как трусливая крыса, в холоде и сырости древнего камня? — Звенигор сплюнул кровью под ноги Рексу. — Моя жизнь стоит дороже.

— Да ломаного гроша она не стоит. А разве здесь холодно? — притворно удивился Рекс. — Разве здесь сыро? Эй, Бакст, наш гость замерз. Можем мы его согреть?

Бакст взял факел и поднес его Звенигору к самому лицу. У меня в груди все скукожилось и похолодело. Знал я, что ему это — семечки, но все равно… Я думаю, нет ничего страшнее, чем когда самому дорогому твоему другу тычут факел в лицо.