Ледяной рыбак

По-моему, это все сон, думаю я, глядя мысленным взором на пепельных коней с серыми всадниками, вспоминая, как неслись они на меня шуршащей волной. Точно, я сплю, все это мне просто снится.

И я просыпаюсь. Я сплю, свернувшись комочком под обрывом, утыканном стрижиными норками. Я раздет, если не считать набедренной повязки. Моя одежда — чистая, выглаженная, надушенная лавандой, — сложена рядом ровной стопкой. На моем теле нет никаких ран, никаких следов — даже нос излечился. Я одеваюсь. Я вижу, как из-за травяного бугорка на меня смотрят темные глаза. У лисички красный мех с черными подпалинами, лукавая улыбка и хитрые глаза — но сейчас она грустна и, кажется, смущена.

— В таком виде ты тоже очень хорошенькая, Сиводушка, — говорю я, опускаясь на колено, чтобы не напугать зверька. Лисичка подбегает, ставит лапы мне на грудь, лижет щеку — и исчезает.

«Удача +1»

Вы, конечно, полагаете, что я больше никогда не возвращался к тому обрыву? Ну да, конечно. Да я там просто поселился! Я там даже иногда ночевал, разводя костер. Когда я поднял рыбалку аж до двадцати двух, то купил рыбацкую лодку и до одури махал веслами, высматривая на берегу фигурку в красном сарафане. Недели полторы я занимался этой безумной греблей, пока в один прекрасный день голова все же не очистилась. Я не думаю, что это лисьи чары тут в Альтрауме такие мощные. Я думаю, это я тут просто до того одичал, что вцепился в хвост первому живому… ну, относительно живому существу, которое выразило мне симпатию, пусть даже это все было сплошное притворство и хитрости.

Папа иногда заходил в игру, писал, рассказывал как у них дела, как у мамы продвигаются проекты в отношении меня… но этим мое общение с людьми, считай, и ограничивалось.

Когда, наконец, снизошло просветление, дела мои были далеко не блестящи. Денег осталось пятнадцать золотых — и это при том, что я продавал всю наловленную рыбу. Как-то я очень лихо тут пристрастился в харчевнях питаться и деньги на всякую ерунду тратить. Например на баню с парикмахерской.

А квесты в бане с тех пор давали только копеечные. Кстати, тот, с сыром — это еще полная ерунда по сравнению с яблочным женихом — вот это вообще жесть. Мужик посылает тебя аж десять раз к десяти различным дамочкам, каждой из которых надо вручить яблоко, и точно передать мужику, что она сказала. Он, типа, по учтивости, игривости и остроумию ответа будет себе жену выбирать. По-моему, более глупого способа жениться просто быть не может. Хотя я уже три раза этот кошмарный квест выполнил, а мужик все еще не определился. Может быть, он и сам подвох подозревает в своей методике. И так бегаешь чуть не два часа от одной девушки до другой вдовушки — а тебе за все про все — 89 серебра чуток репутации с городом. Развил теперь испытывает ко мне крепкое, уверенное равнодушие.

Так что я валять дурака на Камке в конце концов бросил и перебрался в море. Тут, конечно, повеселее пошло, особенно в плане денег. Оказывается, если не разделывать крупную рыбу, а продавать ее целиком, это намного выгоднее. Конечно, при разделке иногда из рыбы можно что-нибудь вытащить — монетку там или сережку простенькую медную, а один раз даже крохотный аметистик попался, на 4 золотых. Но зато камбалу, морского окуня или треску целиком у тебя купят кулинары. А еще я наткнулся на рыбную лавку, в которой брали рыбу на продажу, и совсем отказался от аукциона с его процентами. Лавку держала пожилая супружеская пара очень милых неписей. Муж когда-то и сам был рыбаком, но теперь у него радикулит и ему сырое ветреное море вредно. А рядом с их лавкой была башня с часами, так что я теперь всегда мог узнать который час: пробежишь полгорода — и все ясно, четверть четвертого. Конечно, пока я на рыбалке не особо разбогатеть могу, но ключевое слово «пока». Пакел, рыбник, объяснил, что рыба тем лучше и дороже, чем в более сложных зонах вытащена. И у Развила, например, ничего хорошего не выловишь — но вот если отойти от берега подальше в открытое море, то там совсем другой клев. А что с моим пятым мореходством меня уже в пятидесяти метрах от берега переворачивает — то это дело наживное.

По соседству с рыбниками был книжный магазинчик, который я заприметил далеко не сразу — настолько он был скрыт за пышными кустами, растущими в палисаднике. А когда впервые туда наведался, то изумился — сколько в Альтрауме, оказывается, книг есть! Полок десять, наверное, все забиты томиками. Я вспомнил, как давно я ничего не читал и прямо разволновался. Продавец сидела за высоким столиком с наклоненной столешницей, переписывала старательно старую книгу, стоящую на пюпитре. Человек. Руми Абырвалг.

— Вас трудно найти, магазин с улицы не видно, — говорю. — Я бы пересадил кусты — а то клиентов не будет.

— Мы редко торгуем с людьми без предварительной договоренности, — говорит Руми, аккуратно вытирая железное перо о перочистку. — Книги — это не горячие сосиски. Большинство товаров мы получаем и отправляем по почте.

— Но там же страшные пошлины!

— На книги пошлины очень снижены.