Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

События января-мая 1918 г. показали, что А. М. Щастный хорошо усвоил уроки, преподнесенные ему жизнью в 1916 и особенно в 1917 г. Он сделал абсолютно верный вывод о том, что вести собственную политическую игру на флоте можно, только потакая матросским настроениям, и что при известной ловкости эта игра может быть успешной.

Глава 3

За кулисами

Роль Октября 1917 г. в жизни России и мира очевидна, но в рамках нашей темы этот рубеж важен еще и тем, что начиная именно с этого момента сам А. М. Щастный отсчитывал время, когда он «непрерывно и непосредственно состоял при управлении Балтийским флотом»^[134], несмотря на то что в дневнике И. И. Ренгартена – нашем главном источнике информации о закулисной деятельности в штабе флота – А. М. Щастный упоминается сравнительно редко.

После победы Октябрьской революции Совнарком оказывался, по сути, должником военных моряков, сыгравших важнейшую роль в вооруженном восстании в Петрограде и в установлении Советской власти на местах^[135]. Реальная власть в Гельсингфорсе (главной базе Балтийского флота, где зимовали его основные силы) перешла к Центробалту, а командующий флотом и его штаб постепенно оказались не у дел.

В профессиональном руководстве флота начался разброд. 19 ноября на совещании штабных офицеров было решено не признавать Совнарком, но оставаться на своих местах до открытия Учредительного собрания, которое ожидалось 28 ноября^[136]

. Новое совещание 20 ноября решило все же признать назначенного Советской властью капитана 1 ранга Модеста Васильевича Иванова (1875–1942) морским министром (в действительности он был назначен лишь одним из членов Военно-морской коллегии). В тот же день на заседании Центробалта состоялось формальное и неискреннее примирение А. В. Развозова и М. В. Иванова.

В течение ноября Центробалт и Военно-морская коллегия делали упорные попытки «навести мосты» между революционным и «старым» руководством флота. Однако у нас складывается представление, что к концу ноября П. Е. Дыбенко и непосредственно поддерживавшая его группа настолько уверились в собственных силах и возможностях, что «торг» с прежними руководителями флота сочли ненужным. Они решили ограничиться «наймом» некоторого количества технических руководителей из старых специалистов, полностью взяв руководство в свои руки^[137].

Такой поворот событий поначалу вызвал бурный протест офицеров. 4 декабря на собрании офицеров в Гельсингфорсе «голосами всех против 2-х принята резолюция, от которой товарищи (то есть большевики и сочувствующие им. – К. Н.) пришли в ужас»^[138]

. На другой же день начался разброд и шатание. Кают-компании (то есть офицерские коллективы) ряда кораблей заявили об отказе поддержать резолюцию протеста против коллективного руководства.

Нам кажется не случайным, что в разгар этого кризиса, 7 декабря, А. В. Развозов был снят с поста командующего флотом и уволен в отставку^[139], а на флоте введено коллегиальное управление.

В итоге 17 декабря офицеры приняли резолюцию об отказе от единой позиции и о предоставлении каждому офицеру права самостоятельно решать вопрос об отношении к новым порядкам на флоте. Власть на флоте перешла к оперативному отделу Центробалта, при котором в качестве военного специалиста оказался капитан 1 ранга Александр Антонович Ружек (1877–1930)^[140]. Штаб в прежнем составе (за исключением немногих ушедших офицеров) продолжал свою работу^[141]

.

В конце декабря 1917 – начале января 1918 г. политическое влияние матросов и их лидера П. Е. Дыбенко достигло пика. По его инициативе и под его непосредственным руководством было разогнано Учредительное собрание. Матросы не стеснялись прямо нарушать или по-своему исполнять распоряжения В. И. Ленина, в то же время П. Е. Дыбенко все больше стремился к собственному единовластию в морском ведомстве и к игнорированию демократических флотских органов^[142].

9 декабря 1917 г. А. М. Щастный был назван флаг-капитаном по оперативной части. В тот день на заседании Центробалта он оглашал «Временное положение о технической деятельности Центробалта»^[143].

В. А. Белли вспоминал: «Роль начальника штаба стал при нем (А. А. Ружеке. – К. Н.) исполнять А. М. Щастный, но я забыл, какую официальную должность он занимал, или, вернее сказать, как эта должность называлась. Оперативный отдел и главные специалисты бывшего штаба остались на своих местах и были органами управления флотом вместе с начальником военного отдела Центробалта»^[144]. Тогда В. А. Белли был начальником офицерского отделения Распорядительной части штаба флота, являлся близким сотрудником А. М. Щастного и хорошо знал, о чем пишет. Таким образом, А. М. Щастный занял положение второго по статусу профессионального моряка в Балтийском флоте.