Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции

Анализ голосования представителей команд кораблей Балтийского флота по политическим вопросам в конце мая – начале июня 1918 г. показывает, как распределились симпатии команд. Резолюцию Минной дивизии о недоверии комиссару И. П. Флеровскому 27 мая поддержали команды эсминцев «Амурец», «Боевой», «Бурный», «Внимательный», «Внушительный», «Войсковый», «Всадник», «Гавриил», «Гайдамак», «Десна», «Изяслав», «Инженер-механик Зверев», «Инженер-механик Дмитриев», «Капитан Изыльметьев», «Москвитянин», «Орфей», «Победитель», «Свобода», «Уссуриец». Среди подписей под резолюцией также значились канонерская лодка «Хивинец», эсминцы «Константин», «Лейтенант Ильин» и «Самсон», но позднее их представители заявили, что они не поддерживали резолюцию^[551]. Представители этих кораблей голосовали за резолюцию, предложенную И. П. Флеровским с осуждением А. М. Щастного, и резолюцию, предложенную командой крейсера «Баян» с осуждением выступления Минной дивизии. Таким образом, либо они действительно не поддержали резолюцию Минной дивизии с самого начала, либо быстро откололись от мятежников. Представители кораблей, подписавших резолюцию, либо голосовали против двух последних резолюций, либо отсутствовали при голосовании, что также подтверждает их позицию. Следовательно, более-менее твердо на антибольшевистских позициях стояли команды 19 эсминцев – немалая сила, но все же не составлявшая большинства в Балтийском флоте. Команды кораблей, стоявших в Кронштадте, поддерживали существующую власть почти поголовно.

29 мая произошло чрезвычайное заседание Петроградского совета с участием красноармейской конференции, конференции Первого городского района, Центрального бюро профессиональных союзов, представителей Минной дивизии, находящейся на Неве, представителей фабрично-заводских комитетов и других организаций, посвященное аресту А. М. Щастного. На нем произошла перепалка между Г. Е. Зиновьевым и матросом эсминца «Десна» Коссаковским, который кричал, что «если флот не продан, то полупродан. Где наш адмирал, где наш выборный начальник Щастный? Нам навязывают в комиссары людей совершенно неопытных в морском деле. Где наши избирательные права? Зачем нас загоняют на Ладогу? Носятся слухи, что отдан приказ о том, чтобы взорвать флот»^[552]

. Правда, другой матрос – Щетинин – заявил, что Коссаковского «во время революции совершенно не было во флоте и что только теперь он явился в Петроград для агитации»^[553].

В обвинительном заключении по делу о Минной дивизии (от 4 сентября 1918 г.), составленном очень неаккуратно, так что часто смешиваются происходившие в разное время события, вероятно, о митинге 31 мая^[554]

сказано, что состоялось «общее собранно матросов Петроградского округа», на котором выступали мичман Г. Н. Лисаневич, матросы Ф. У. Засимук, И. И. Балакин, П. Г. Земский, а политику властей защищал лишь комиссар гардемарин ОГК П. Ф. Гуркало. В результате «прошли резолюции совершенно антиправительственного характера, позорящие власть советов»^[555]. О самой резолюции 31 мая можно судить по тексту резолюции пленарного собрания представителей морских частей в Кронштадте 1 июня, которая была направлена против решений митинга 31 мая. В резолюции 1 июня говорилось: «Мы, моряки, горячо протестуем против подобных митингов, которые устраиваются… только для прочтения каких-то прокламаций явно контрреволюционного содержания с выступлением черно-белосотенных (так! – К. Н.)

агитаторов и с явной целью создать ту почву, которая дала бы возможность кому-нибудь вроде Скоропадского задушить все завоевания революции, которые мы с таким трудом и потерей наших лучших сил завоевали… С болью в сердце несем мы презрение нашим товарищам, бессознательно поддавшимся провокационной агитации и ставшим уже не моряками революционного флота, а игрушкой в руках контрреволюционеров… Эти провокаторы, подобно Иуде, с сатанинским наслаждением будут любоваться, как мы будем душить друг друга… Требуем немедленного исполнения постановления 3-го съезда Балтфлота о изъятии из нашей морской семьи таких лиц, как Засимук и Лисаневич…»^[556]

Положение на флоте обострилось после ареста А. М. Щастного. 31 мая И. П. Флеровский, С. Е. Сакс и вновь избранные комиссары Кургало, Георгий Павлович Галкин (1896–1938) и Павел Егорович Байков (1893–1938) докладывали Л. Д. Троцкому: «Есть ряд резолюций с кораблей, требующих освобождения Щастного. Особенно отличается Минная дивизия. Чтобы войти вплотную в жизнь флота, необходимо иметь в руках реальную силу. Сейчас таковой нет

(выделено нами. – К. Н.). Репрессии сейчас делу помочь не могут, лишь подольют масла в огонь и вызовут нежелательные последствия в форме возможных стычек, размеры которых в связи с общим положением в Петрограде трудно предвидеть»^[557].