Ледыш и Недотрога

Этот шаг будет моим безоговорочным проигрышем, а я не мог допустить, чтобы Черных одержал победу. Ради Серёжи, дедушки, самого себя… А теперь и ради Недотроги!

— Двинутая на всю голову, — прошептал и, заметив раннюю маршрутку, поднял руку. — Подписала договор, глупышка… Что теперь делать?!

До Минотавра доехал быстро, в четыре утра пассажиров было мало, и водитель не тормозил на остановках. Когда подошёл к дому, дождь закончился, и я снял шлем. Пришлось несколько раз метать камешки в окно друга, прежде чем зажёгся свет. Увидев сонное лицо, обрамлённое взлохмаченными волосами, я приветливо помахал:

— Доброе утро!

— Издеваешься?! — рыкнул он и исчез. Затем появился снова. — Лови!

Кинул мне звякнувшие ключи. Поймав их, я двинулся к двери.

Кухонные часы пикнули, показывая пять ноль-ноль, и я сделал ещё глоток горячего ароматного чая. Ощущая, как по телу разливается живительное тепло, проворчал:

— Дай чего пожрать.

Вадим недовольно засопел, но всё же открыл холодильник и достал колбасу, масло и остатки вялого салата. Нарезал хлеб и, соорудив бутерброд, сунул мне под нос.

— Попрошу отца, он привезёт старую печку в выхи, — пообещал он и сел напротив. Без всякого перехода, спросил: — Что делать будешь?

Конечно, я понимал, что друг переживает о пожаре и наших рухнувших планах. Наверняка, Минотавр уже знает, что сделала Виолетта, иначе не впустил бы меня в квартиру, рискуя разбудить и вызвать недовольство родителей. Смотрел на меня без тени жалости, и я был благодарен за молчаливую поддержку.

Откусив от бутерброда, повёл плечом. Ответить, что нет выбора, не позволяла гордость. Как и безоговорочно согласиться на шантаж Аида.

— Это факап, бусти! — всё понимая без слов, вздохнул Вадим. — Сливнуть не удастся.

— И не думал, — дожевав, сообщил я.

Друг заинтригованно подался ко мне, прожигая взглядом:

— Что-то придумал?

— Да, — я отвёл глаза и негромко проговорил: — Это наш шанс выяснить, что же на самом деле произошло с Сергеем.

Повисло молчание, и мне показалось, что моё сердце колотится так громко, что это даже Вадим слышит. Я видел растерянность друга, да и сам не представлял, как войду в клуб Аида. Стоило только представить, страх ледяными пальцами сжимал мою грудь и не давал дышать.

— Потому что хочу узнать правду, — убеждал скорее себя, чем Минотавра.

О том, что боюсь именно правды, не покажу никому и никогда. Даже себе было трудно в этом признаться. Удобно усыплять совесть слухами о том, что Черных собственноручно забил сына до смерти, но на самом деле я не верил в это. Потому что Аиду приятнее сделать жизнь провинившегося невыносимой, а тот, кто любит забавляться с людьми, не будет ломать свои игрушки.

— Окей, проведём ресёрч! — подытожил Вадим.

Друг выглядел ошеломлённым, но всячески старался это скрыть. Когда Минотавр собрался, мы вдвоём поехали в институт. Небо уже прояснилось, и девушки появились вместе с яркими лучами осеннего солнца. На миг мне показалось, что волосы Недотроги сияют, будто ко мне приближалось неземное существо. Хрупкое, нежное и невероятно прекрасное…

— Лук, падра! — отрезвил грубоватый голос Вороны. Руся подошла первой и хлопнула Недотрогу по плечу. — Твоя взяла — Ледыш явился на занятия!

Глава 26. Виолетта

Почему-то мне было боязно встретиться взглядом с Ледатом. Может, из-за того, что произошло накануне? Казалось, мы вот-вот поцелуемся, и я признавала, что в тот момент мне хотелось этого. Но этот ненормальный отпрянул, будто обжёгся, и ушёл, не прощаясь. Не ответил ни да, ни нет…

Охватившее меня оцепенение разбилось от хлопка по плечу.

— Твоя взяла! — возвестила Руся и повернулась к парням. — Ледыш пришёл на занятия.

На нас оглядывались. Фанатки Ледата шептались и поглядывали на меня с неприязнью, и я ощутила, как смущение, окутавшее меня после ночного разговора у подъезда, будто рукой сняло. Мама всегда говорила, мол, не злись на тех, кто завидует. Ведь так они признают, что ты лучше их. А, значит, я ближе к Троцкому, чем кто либо.

Это придавало мне смелости взглянуть на Ледата, который обсуждал предстоящую репетицию с Вадимом. Казалось, Троцкий как-то изменился. Его лицо было таким же бледным и осунувшимся, щёки ввалившимися, но в уголках губ притаилась улыбка, а миндалевидные глаза светились воодушевлением.

— Чего лыбишься? — шепнула Руся мне на ухо.

Я вздрогнула и отвернулась:

— Радуюсь, что победила. — Поправила на плече рюкзак и кивнула: — Идёмте, а то не успеем до звонка. Первой парой лекция по истории искусств.

Как удачно, что Ледат пришёл именно на урок Даниловой! Мария Алексеевна наверняка расскажет ректору о моём успехе, и тот позволит нам выступить на конкурсе. Мне не терпелось поехать в клуб Черных и послушать, как будет звучать наша песня там, где стоят новенькие инструменты, и в зале приятная акустика.