Легенда о командарме. О командарме 2-го ранга М. К. Левандовском

Решено из остатков вашей армии создать две дивизии — 7-ю кавалерийскую и 33-ю стрелковую. Я разговаривал с Константином Александровичем Мехоношиным, который высоко оценивает ваш боевой опыт, он предлагает вам возглавить Западный боевой участок и одновременно исполнять должность заместителя командующего 12-й армией. Справитесь? Или после болезни подыскать работу полегче?

— Я уже здоров, Сергей Миронович. До чертиков надоело валяться в постели, не терпится побыстрее взяться за живое дело.

— Значит, договорились? Желаю вам боевых успехов, — улыбнулся довольный Киров. — Будут трудности — заходите, решим вместе.

В тот же день Левандовский вместе с женой выехал в богатое село Логань, привольно раскинувшееся в дельте Волги. В центре его в купеческом доме размещался штаб Западного боевого участка. Из окон просторной комнаты открывался вид на Волгу, на берегу которой белели недавно возведенные казармы. Их занимали бойцы Особой кавалерийской дивизии. На фронте стояло относительное затишье. После отступления 11-й армии с Северного Кавказа генерал Деникин значительную часть освободившихся войск перебросил на Украину.

. Приказом РВС республики от 13 марта 1919 года Каспийско-Кавказский фронт был упразднен. Из войск, находившихся в Астраханском крае, предстояло создать 11-ю Особую армию. Михаилу Карловичу Левандовскому поручили сформировать 7-ю кавалерийскую дивизию.

Он взялся за работу со свойственной ему энергией и настойчивостью. По всему краю собирал своих боевых товарищей, писал им письма, разыскивал в госпиталях и тыловых частях. Многих из тех, на кого он рассчитывал, унес тиф. Погибли член РВС 11-й армии и член ЦИК РСФСР Сергей Деомидович Одарюк; бесстрашный комиссар, профессиональный революционер Шалва Михайлович Аскурава; политком армии, член ЦИК Северо-Кавказской республики, председатель Ставропольского губисполкома Иван Лукич Войтик и многие другие.

Особенно тяжело переживал Михаил Карлович потерю лихого комбрига Ивана Кочубея. Когда его измученные непрерывными боями кавалеристы почти достигли Астрахани, их остановили и велели немедленно вернуться обратно к Кизляру.

Возмущенный комбриг отказался выполнить приказ. На следующий день в Яндыки пришло распоряжение: Кочубея арестовать, а бригаду расформировать. Глубоко убежденный, что в штабе сидят одни изменники, Иван Кочубей со своей женой и девятью преданными ему бойцами ушел в степь. Он направился в сторону Святого Креста, где, по его предположению, находилась дивизия под командованием Дмитрия Жлобы, с которым комбриг был в дружеских отношениях.

— От него я доберусь до товарища Ленина, — говорил он на прощание своим бойцам. — Расскажу ему всю правду, пусть арестуют всю эту контру.

Во время перехода через астраханскую степь лихой комбриг свалился в тифозном бреду и попал в лапы белых. Деникинцы настойчиво уговаривали Кочубея перейти на их сторону, обещали дать ему в подчинение целую казачью дивизию, но красный комбриг с гневом отверг это предложение. Обозленные белогвардейцы повесили его на базарной площади Святого Креста.

С каждым днем солнце грело все жарче. И все чаще у освободившегося ото льда северного побережья Каспия стали появляться вражеские корабли, участились налеты английских самолетов на город. Не исключалось, что противник готовится к высадке десанта. Штаб армии отдал войскам приказ — создать на побережье опорные пункты, возвести оборонительные сооружения и поставить гарнизоны. А в умелых руках Левандовского разрозненные отряды быстро превращались в регулярную, боеспособную дивизию. Затем дивизия Левандовского получила указание — укрепиться и оборонять прибрежные села. Однажды, когда начдив лично инспектировал один из полков и, отдав его командиру последние распоряжения, направился к машине, к нему подбежал запыхавшийся посыльный из штаба дивизии.

— Товарищ начдив! Вас срочно вызывают в Реввоенсовет армии, — доложил он.

Председателя РВС Мехоношина и только что назначенного начальником политотдела армии Кирова на месте не оказалось. Дежурный пояснил, что еще ночью они уехали на передовую в район Ганюшкино и, вероятно, скоро прибудут. По накаленной обстановке в штабе было видно, что город переживал трудные времена. За стеной непрерывно звонили телефоны, выстукивали точки и тире телеграфные аппараты: стекались сообщения о боях с белоказаками на востоке, возле Ахтубы, и на западе, где на реке Куме рвалась к Астрахани северокавказская группа генерала Эрдели.

Наконец дверь распахнулась — и на пороге появились разгоряченные недавним боем Киров и Мехоношин. Все прошли в кабинет Мехоношина.

— Мы вызвали вас по очень важному делу, — начал разговор Константин Александрович. — Из Москвы пришла телеграмма от Совета Труда и Обороны: 33-я дивизия срочно перебрасывается на Дон. Сегодня подписан приказ о назначении вас ее начальником. Поезжайте туда и принимайте дивизию. Готовьте ее к передислокации. Срок? — Он взглянул на Кирова.

— Три дня, — ответил Сергей Миронович. — От силы неделю, — поправился он. — Больше времени нет, обстоятельства торопят.