Легенда о Сан-Микеле

Сан-Антонио совершил еще одно чудо: я живу в беленом чистом крестьянском домике в Анакапри, за открытыми окнами виднеется залитая солнцем колоннада, а вокруг меня – простые приветливые люди. Старая Мария Почтальонша, Красавица Маргерита, Аннарелла и Джоконда – все обрадовались моему приезду. Белое вино дона Дионизио было даже лучше, чем прежде, и к тому же я постепенно убеждался, что красное вино приходского священника ничуть не хуже.

От зари до зари я трудился в бывшем саду мастро Винченцо, откапывая основания больших арок будущей лоджии моего будущего дома. Рядом со мной копали мастро Никола и три его сына, а шесть девушек со смеющимися глазами, покачивая бедрами, уносили землю в огромных корзинах на голове.

На глубине примерно двух метров мы нашли твердые, как гранит, римские стены: на красном помпейском фоне танцевали нимфы и вакханки. Ниже открылся мозаичный пол, обрамленный узором из черных виноградных листьев, и разбитые плиты прекрасного серого мрамора, которые теперь составляют центральную часть пола большой лоджии. Каннелированная колонна, которая поддерживает маленькую лоджию во внутреннем дворике, лежала поперек плит совсем так же, как и две тысячи лет назад, когда обрушилась и в падении разбила большую вазу из паросского мрамора, украшенную львиной головой. Ручка вазы и сегодня еще лежит на моем столе. «Тиберий!» – сказал мастро Никола, подымая расколотую пополам голову Августа, которую теперь можно увидеть в большой лоджии.

Когда на кухне священника дона Антонио поспевали макароны и церковные колокола вызванивали полдень, мы все усаживались за обильную трапезу вокруг огромного блюда с салатом из помидоров, овощного супа и макарон, а потом снова принимались за работу до заката. Когда внизу, в Капри, колокола звонили к вечерне, мои помощники крестились и расходились по домам, говоря: «Buon riposo, Eccellenza, buona notte» – «Спокойного сна, ваше сиятельство, спокойной ночи». Сан-Антонио услышал их пожелания и сотворил еще одно чудо: я стал крепко спать всю ночь, как не спал уже много лет. Я вставал с солнцем, спешил вниз к маяку, чтобы искупаться в море, и уже работал в саду, когда в пять часов утра после утренней службы подходили остальные.

Никто из них не умел ни читать, ни писать, никто никогда не строил ничего, кроме простых крестьянских домиков, похожих друг на друга, как две капли воды. Но мастро Никола умел строить арки, как умели это его отец и дед, и все его предки, чьими учителями были римляне. Мои помощники уже поняли, что строят дом, не похожий ни на один из тех, которые видели раньше, и были полны жгучего любопытства: никто не знал, как он будет выглядеть, а я – меньше остальных. Единственным нашим планом был грубый эскиз, который я нарисовал углем на белой садовой ограде. Рисовать я не умею совсем, и казалось, что план этот намалеван детской рукой.

– Это мой дом, – объяснял я им. – Большие романские колонны будут поддерживать сводчатые потолки, а во всех окнах поставим, конечно, маленькие готические колонки. А вот это лоджия с крепкими арками. Потом мы увидим, сколько должно быть арок. А вот колоннада из сотни колонн, ведущая к часовне, – не обращайте внимания на то, что сейчас мою колоннаду пересекает проезжая дорога: она исчезнет. А вот здесь, где открывается вид на замок Барбароссы, будет вторая лоджия. Я, правда, еще не представляю ее себе, но в нужную минуту она, несомненно, возникнет в моей голове. Здесь внутренний дворик, весь из белого мрамора, нечто вроде атриума с прохладным фонтаном посредине и бюстами римских императоров в нишах. Садовую ограду за домом мы сломаем и построим крытую галерею, как в римском Латеране. А вот тут будет большая терраса, чтобы вашим девушкам было где плясать тарантеллу летними вечерами.

В верхней части сада мы взорвем скалу и построим греческий театр, со всех сторон открытый солнцу и ветру. А вот тут кипарисовая аллея, ведущая к часовне, которую мы, конечно, восстановим с ее хорами и цветными стеклами – это будет библиотека. Вот это – галерея из витых колонн около часовни. А тут, откуда открывается вид на Неаполитанский залив, мы поставим громадного египетского сфинкса из красного гранита, более древнего, чем сам Тиберий. Это место как будто создано для сфинкса. Я пока не знаю, где раздобуду сфинкса, но он в свое время найдется.

Все они пришли в восторг и исполнились горячим желанием достроить дом сегодня же. Мастро Никола поинтересовался, откуда я возьму воду для фонтана.

Конечно, с неба, откуда берется и вся вода на острове. Кроме того, я намерен купить гору Барбароссы и построить там громадную цистерну для сбора дождевой воды, чтобы потом снабжать ею их деревню, которая сейчас нуждается в воде, – так я попробую хоть немного отблагодарить их за доброту ко мне.

Когда я палкой на песке начертил эскиз крытой галереи, то сразу же увидел ее именно такой, какой она стала теперь: легкие аркады, маленький внутренний двор под сенью кипарисов, где танцует мраморный фавн.